Время дано.
Это не подлежит обсуждению.
Подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нем!
Н.Коржавин
О "Стене памяти" созданной "Мемориалом" на бывшем расстрельном полигоне "Коммунарка"[1], ныне "памятнике истории, объекте культурного наследия регионального значения" я опубликовал на "Эхо Москвы" и Каспаров.Ru восемь критических заметок (см. ссылку[2]).
"Мемориал" ответил на мою, Андрея Шалаева (руководителя проекта "Бессмертный барак") и, наверное, еще чью-то критику и вопросы "Заявлением о Стене памяти в "Коммунарке". Имен своих критиков "Мемориал" в этом Заявлении не упомянул.
Сразу скажу, что я не историк, а геолог по образованию, музейщик по призванию и гражданский активист с политическим темпераментом по характеру. Мнение, которое я высказываю, сложилось у меня в результате чтения воспоминаний и литературы о нашей истории и о политических репрессиях в СССР. И, конечно, на основании личного политического опыта.
Предмет спора с "Мемориалом" и читателями поддерживающими его позицию: как нужно структурировать и представлять списки имен жертв политических репрессий на мемориальных сооружениях в местах их массовых погребений и казней, в частности на "Стене памяти" в "Коммунарке".
Позже я предмет спора уточню и расскажу о позициях сторон в этом споре. А сейчас расскажу о предпосылках, которыми руководствуюсь в этой дискуссии.
Жертв политических репрессий сталинской эпохи с точки зрения их ответственности за происходившие в СССР политические репрессии я делю на три когорты (термин "когорта" применяется в социологии).
1. Первая когорта – это миллионы репрессированных в СССР в сталинскую эпоху людей, которые до своего ареста просто жили и устраивали свою жизнь, зарабатывая, чего-то добиваясь и чему-то радуясь, любя и огорчаясь, обсуждая и радуясь или негодуя на происходящее, но не участвуя активно ни в политической оппозиции и противостоянии режиму ни в осуществлении политических репрессий, точно также как живет сегодня огромное большинство нынешних российских граждан.
В этой когорте репрессированных были разные люди: ученые и проводники поездов, крестьяне и рабочие, директора заводов и военные, писатели и преподаватели вузов, советские и партийные работники, члены правительства СССР и т.д. и т.п.
Для определения исторической ответственности за политические репрессии в СССР этой когорты людей существенны два момента.
Во-первых, эти люди не участвовали в политической оппозиции Сталину, сначала открытой, а потом подпольной (я имею ввиду не настроения и разговоры, а то, что люди не состояли в оппозиционных политических организациях и группах и/или не участвовали в акциях политической оппозиции).
Во-вторых, они напрямую не участвовали и в осуществлении политических репрессий (доносы, которые кто-то из них, возможно, писал, я оставляю без внимания, потому что доносам кто-то либо давал ход, либо оставлял их без внимания, поэтому этот "кто-то" в механизме репрессий важнее доносчика). Правда многие голосовали на собраниях за "осуждение выявленных органами врагов народа", даже своих бывших коллег. Воздерживались или выступали против лишь немногие герои. Но ведь и голосование "за осуждение врагов народа" не было решающим и определяющем элементом в механизме репрессий.
Думаю, что на "Стене памяти" в "Коммунарке" больше всего имен людей этой первой когорты, которые и жили в общем-то "как мы" и вели себя "как мы" до того, как их арестовали по вымышленным Сталиным и сотрудниками органов безопасности и прокуратуры обвинениям и расстреляли на основании выбитых самооговоров и оговоров или просто в превентивных целях.
Назову когорту этих жертв репрессий в совокупности и условно "списком 1". Но этот "список 1" для "Стены памяти" в "Коммунарке" из представленных на ней имен никем пока не составлен.
Историческая ответственность десятков миллионов жертв репрессий из первой когорты ("списка 1") за политические репрессии в СССР заключается в том, что они против власти Сталина и репрессий в политической и социальной сферах не восставали и не боролись. Причин много. Отстранялись, не могли, боялись, не знали как можно противостоять, не были политически организованы, верили пропаганде "о врагах народа", не было лидеров, репрессивный аппарат был чрезвычайно груб и силен, а протест почти всегда означал арест и гибель протестующего и т.д..
Отдаленным аналогом первой когорты жертв политических репрессий сталинской эпохи не выступавших публично против Сталина, против политических репрессий и ограничения политических прав оппозиции в СССР, но и не участвовавших напрямую в осуществлении политических репрессий против оппозиции, сегодня в эпоху Путина можно назвать группу бизнесменов, политических эмигрантов, политиков и гражданских активистов поддержавших приход Путина к власти в 2000 году и сотрудничавших с ним. А затем, либо эмигрировавших, либо остающихся в России, но выдавленных из политики.
Условно к первой когорте потенциальных жертв политических репрессий уже нашей, путинской эпохи относятся в своей массе все рядовые российские граждане не выступающие публично против нынешнего ограничения и подавления политической оппозиции в нашей стране и не участвующие в работе силовых и административных структур подавляющих политические права и свободы российской оппозиции.
II. Вторую когорту жертв политических репрессий сталинской эпохи с точки зрения ответственности за политические репрессии составляют лица, которые сами участвовали в их осуществлении, что подтверждается их подписями на разных документах оформляющих и "узаконивающих" политически мотивированные репрессии в отношении крестьянства, священников и простых верующих, членов бывших "буржуазных классов", бывших царских чиновников, чинов полиции, царских офицеров, а также участников политической оппозиции Сталину в лице троцкистов, бухаринцев, сапроновцев, рабочей оппозиции, меньшевиков, правых и левых эсэров, бывших кадетов и т.д. Речь идет о конфискации имущества, лишении избирательных прав, высылке за границу, лишении граждан СССР возможности оппозиционной деятельности, ссылке, заключении в лагерь, расстреле. В основном этим занимались сотрудники НКВД, прокуратуры, разного уровня государственные и партийные руководители (члены "троек"), члены ЦК и т.д., которые прежде чем их самих репрессировали по ложным и вымышленным обвинениям, будучи представителями партийной, государственной и административной власти, поддерживали эту политику Сталина и были верны Сталину лично и сами участвовали в осуществлении политических репрессий,
Среди второй когорты жертв есть люди, которые от активной поддержки политики Сталина и его руководства перешли в политическую оппозицию к нему. Например, значительное число делегатов 17 съезда ВКП(б), по многим данным проголосовавшим за Кирова и замену Сталина на посту Генсека, я думаю, сами ранее поддерживали и осуществляли политические репрессии против своих политических оппонентов (это должно быть зафиксировано в разных документах). Позже почти все участники 17 Съезда были Сталиным уничтожены и естественно, что они признаны жертвами политических репрессий.
Так или иначе, суть дела заключается в том, что все лица второй когорты жертв политических репрессий, даже если кто-то из них и был участником политической оппозиции Сталину, сами участвовали в осуществлении политических репрессий, которые мы сегодня осуждаем и считаем незаконными.
Много ли на "Стене памяти" в "Коммунарке" имен людей из второй когорты жертв репрессивной государственно-политической "машины", в которой они были и исполнителями и руководителями, я не знаю, но думаю, что довольно много. Может быть несколько десятков, а может быть и несколько сотен лиц.
Вторая когорта жертв политических репрессий с точки зрения их роли и ответственности за политические репрессии в СССР составляет "список 2". Этот список для "Стены памяти" в "Коммунарке" из представленных на ней имен уже предложил, видимо, в еще неполном виде Андрей Шалаев (см. "Реабилитации не подлежат. "Коммунарка").
Аналогом сталинского Политбюро и ЦК и сталинской администрации, в том числе членов второй когорты жертв политических репрессий сталинской эпохи, несущей ответственность за политически мотивированные репрессии, выступают в наше время президент Путин, сотрудники его администрации курирующие подразделения ФСБ по борьбе с "политическим экстремизмом", руководители и сотрудники ФСБ, МВД, прокуратуры, ОМОНа, Росгвардии отдающие приказы и участвующие в разгонах мирных политических демонстраций и арестах и избиениях их участников, судьи выносящие приговоры политическим активистам за участие в мирных митингах и демонстрациях, депутаты Госдумы и члены Совета федерации принимающие законы ограничивающие права граждан и политической оппозиции на участие выборах (посредством разных фильтров), руководители и члены Избиркомов препятствующие регистрации оппозиционных партий и т.д. В отличие от сталинской эпохи, почти никто из сотрудников администрации Путина в широком смысле слова, осуществляющей политические репрессии (в целом пока намного более мягкие чем в сталинскую эпоху), Путиным по политическим мотивам не репрессируется, а просто отправляется в отставку.
III. Среди имен жертв политических репрессий на "Стене памяти" в "Коммунарке", вероятно, есть десятки или может быть больше, а по стране наверное и многие тысячи участников политической оппозиции Сталину и сталинскому режиму, подумать о которых мне предложил историк Никита Соколов.
Историкам и читателям имена многих таких людей известны. Эти люди выступали против Сталина публично. Какими бы политическими идеями оппозиционеры сталинской эпохи не руководствовались, политику и деятельность Сталина они считали ошибочной и даже преступной, как это, например, написал в своем знаменитом письме Сталину Федор Раскольников. Участники политической оппозиции строили планы отстранения Сталина от власти, замены политического руководства государства и изменения внутренней и возможно внешней политики (в какую сторону и в каком направлении это отдельный вопрос).
В последние годы стали широко известны имена репрессированных (вплоть до расстрелов) членов нескольких возникших после до и после войны молодежных групп и кружков оппозиционных сталинскому режиму. В частности, бывшим политзаключенным и участником одной из таких групп, скончавшимся в 2016 году Израилем Аркадьевичем Мазусом, по материалам хранящимся в Центральном архиве ФСБ РФ и его региональных отделениях были составлены и выпущены книги "Демократический союз. Следственное дело.1928-1929 гг." М., РОССПЭН, 2010, тираж 2000 экз. (ориентиром для архивных поисков для этой книги послужили материалы "Мемориала") и им же при участии Е.И. Мазус и Н.Н. Михалевой "Подпольные молодежные организации, группы и кружки (1926-1953 гг.) Справочник", М., 2014, изд-во "Возвращение", Государственный музей ГУЛАГа, тираж 1000.
Проблема определения ответственности за политические репрессии в СССР людей из числа жертв репрессий – политических оппозиционеров и критиков Сталина заключается в том, что часть боровшихся со Сталиным оппозиционеров, в т.ч. "старых большевиков", левых эсеров, троцкистов и т.д., сами на каких-то этапах, находясь во власти, осуществляли и поддерживали политические репрессии в отношении своих политических противников и "чуждых" социальных групп и поэтому включаются нами в когорту 2.
Я предлагаю считать третьей когортой жертв политических репрессий тех политических противников Сталина, которые сами не участвовали в их осуществлении и принципиально возражали против политически мотивированных репрессий, против кого бы они не направлялись.
Говоря современным языком эти люди выражали и защищали в сталинскую эпоху идею создания демократически функционирующего политического общества. Мне кажется, если такие люди среди жертв политических репрессий сталинской эпохи действительно были, мы должны быть им особенно благодарны и знать и почитать их имена. Думаю историки могут найти имена таких людей среди жертв политических репрессий на "Стене памяти". И если их обнаружат, то для "Стены памяти" можно составить список 3.
Условным аналогом третьей когорты жертв политических репрессий сталинской эпохи (списка 3), сегодня в России являются подлинные, не фейковые правозащитники. Выступая против авторитарной власти Путина и политически мотивированных преследований людей, подвергаясь за это давлению, правозащитники, вместе с тем, не поддерживают и идею ограничения избирательных, трудовых и иных политических прав своих политических оппонентов. И кажется, правозащитники даже не поддерживают достаточно популярную у политической оппозиции идею массовой внесудебной люстрации путинских чиновников, когда режим обрушится (автор совершает стандартную ошибку путая люстрацию, которая вводится автоматически по определенным критериям и уголовное преследование, которое не может быть в демократическом государстве внесудебным – прим. Каспаров.Ru). Кроме того к этой группе относятся, по-моему, и некоторые российские оппозиционные, несисистемные политические партии и некоторые российские оппозиционные политические лидеры. Подвергаясь давлению со стороны администрации Путина, они далеки от мысли и призывов к политическим репрессиям, направленным на своих противников.
Теперь можно уточнить предмет спора с "Мемориалом".
Как исторически, политически и этически правильно структурировать и как визуально представить имена жертв политических репрессий посетителям мест их массовых погребений и казней и общественному сознанию?
Существуют два противоположных решения, мнения и ответа на этот вопрос.
Решение "Мемориала" и мнение читателей, поддерживающих его позицию. В дальнейшем будем называть это первым решением. Излагаю его как понял сам.
На памятниках жертвам репрессий в местах их массовых расстрелов и/или захоронений, там, где архивные данные позволяют составить перечень расстрелянных, "Мемориал" считает возможным и принципиально правильным помещать имена всех жертв политических репрессий в алфавитном порядке одним списком (как в "Коммунарке" на "Стене памяти") или с дополнительной разбивкой по годам казней и затем также по алфавиту (как на бывшем расстрельном полигоне в Бутово). Точно так же по алфавиту перечислены имена расстрелянных на "Коммунарке" жертв политрепрессий в книге "Расстрельные списки. Москва 1937-1941 "Коммунарка"- Бутово"., М., Общество "Мемориал", издательство "Звенья", тираж 2000.
Огромное число перечисленных по алфавиту имен жертв на созданной "Мемориалом" "Стене памяти" (6609 имен) конечно вызывает у посетителей "Коммунарки" и зрителей "Стены" (памятники делаются в расчете на зрителей) сильные эмоции. Могу предполагать, что "Стена памяти" вызывает у ее зрителей, как и у меня чувства негодования, скорби и ужаса от созерцания списка казненных и прочтения отдельных имен из огромного, "несчетного" числа названных на "Стене памяти" людей, сочувствие к казненным, их близким, и осуждение репрессий.
Как я понял, руководители "Мемориала" считают, что по-христиански правильно помнить и представлять зрителям на "Стене памяти" имена всех жертв репрессий не выделяя никого, равным образом и одинаково.
Так выходит соборно, политически нейтрально, не вызывает возражений у посетителей "Коммунарки", "не напрягает" администрацию Кремля и московскую администрацию, не раздражает ФСБ, не вызывает возражений у РПЦ, которой территория спецобъекта передана ФСБ под опеку, в общем – "по шёрстке" власть имущим. – Ю.С.
Наше решение, предложение, позиция. В дальнейшем будем называть его вторым решением.
Политически, исторически, общественно и по человечески важно показать посетителям мест массовых расстрелов и захоронений и зрителям памятников разную роль и разницу в ответственности за политические репрессии в СССР трех когорт жертв политических репрессий. Для этого на "Стене памяти" в "Коммунарке" (и в мемориальном комплексе на расстрельном полигоне в Бутово) следует представить имена жертв репрессий не общим алфавитным списком, а двумя или тремя вышеописанным когортами (списками 1, 2, 3) и по алфавиту внутри каждой когорты (списка).
"Список 1" дает возможность не только испытать ужас, страх и жалость к жертвам политических репрессий, которые "как и мы" не участвовали ни в политической оппозиции, ни в репрессиях, но и почувствовать, что и совершенно обычная жизнь не гарантирует людям жизнь и свободу в тоталитарном и авторитарном государстве.
"Список 2" вызывает сожаление и неприятие деятельности людей, которые запустили и поддерживали на ходу механизм репрессий, а потом сами пали жертвой этого механизма.
"Список 3" побуждает не только жалеть, но и гордится людьми, которые не только участвовали в политической оппозиции Сталину и его режиму, но и в принципе не одобряли и выступали против политических репрессий по отношению к кому бы то ни было. Эти смелые и благородные люди не только мученики, но предвозвестники будущего демократического политического строя в нашей стране, который когда-нибудь да наступит.
Такое представление имен на "Стене памяти" не соборно, политически не нейтрально и не "по шёрстке" кремлевской и московской администрации, ФСБ и РПЦ. Но исторически и человечески правильно, хотя, вероятно, будет раздражать кого-то из посетителей "Коммунарки". Что касается христианского отношения и поминовения, то за души людей, чьи имена представлены в "списке 2" верующим людям, наверное, и молиться придется больше, поскольку лица осуществлявшие политические репрессии более других виновны (по церковному "грешны") и несут личную ответственность за политические репрессии.
Выводы
По-моему, визуальное представление и перечисление имен всех жертв политических репрессий единым списком по алфавиту в мемориальных сооружениях, как это сделано "Мемориалом" на "Стене памяти" в "Коммунарке" является сознательным и намеренным нивелированием, смешением, упрощением и смещением ориентиров общественной и народной памяти о сталинской эпохе, о принципиально разной роли и разной ответственности за осуществление политических репрессий в СССР трех разных когорт людей расстрелянных чекистами на территории "Коммунарки" и Бутово и в других подобных местах.
Единственное что в общественном сознании и в сознании исследователей истории нашей страны объединяет все три когорты жертв политических репрессий сталинской эпохи это то, что все они были жертвами политических установок и правового нигилизма руководителей и "носителей" партийно-государственной власти провозгласивших своей целью создание социалистического и коммунистического общества (в Камбодже в 1970-е годы были еще более ужасные и страшные массовые политические репрессии под маркой "социализма" и "коммунизма").
Может быть потому что все политические репрессии – результат правового нигилизма и антидемократического политического строя "Мемориал" и считает правильным поместить на "Стене памяти" имена расстрелянных и закопанных на "Коммунарке" жертв по алфавиту единым списком?
Но важно и другое. В начале 1990-х и 2000-х составление и выпуск "Книг жертв политических репрессий" по всем областям и регионам России (вышло наверное более 80 томов), в которых все жертвы политических репрессий перечислены по алфавиту было огромным достижением и "Мемориала" и многих сотрудников и руководителей ранее закрытых архивов ФСБ, а также массового общественного движения за открытие и обнародование исторической правды о политических репрессиях в СССР (правда, во все изданные "Книги жертв политических репрессий" включены только реабилитированные лица, а допустим, нарком НКВД Ягода расстрелянный по вымышленным и нелепым обвинениям, но не реабилитированный, поскольку несет ответственность за издание и исполнение преступных приказов о репрессиях, хотя его за это не судили и виновным в этом его по суду и посмертно официально не признали. Да и не он один из вышеупомянутой второй когорты жертв по тем же причинам в "Книги жертв политических репрессий" несправедливо не попали).
Составлять в начале 1990-2000-х "Книги жертв политических репрессий" не по алфавиту никому не приходило в голову, так как главной политической, исторической и моральной задачей и желанием всех составителей "Книг памяти жертв политических репрессий..." (возможно, я мотивы составителей идеализирую) было наконец-то, после десятков лет молчания обнародовать имена всех жертв политических репрессий сталинской эпохи поименно и тем самым выполнить свой исторический, общественный и человеческий долг перед ними! Это стремление было главным, совершенно естественным и совершенно понятным при зарождении "Мемориала" в 1987-89 годах и в первые годы его исследовательской, собирательской и публикаторской деятельности.
Сегодня же желание "Мемориала" представить на "Стене памяти" в "Коммунарке" единый алфавитный списка жертв по принципу составления "Книг жертв политических репрессий", выпускавшихся уже 15 и 10 лет назад, по-моему, является историческим и политическим анахронизмом.
Защита принципа представления имен жертв на "Стене памяти" одним списком по алфавиту таким же образом, что и в изданной "Мемориалом" в 2000 году книге "Расстрельные списки. Москва 1937-1941. "Коммунарка", Бутово. Книга памяти жертв политических репрессий" в качестве принципиально и единственно правильного с политической, этической, правовой и христианской точки зрения решения (а не временного, технически самого простого и сегодня м.б. единственно быстро осуществимого решения из-за того, что доступ исследователям в архивы с материалами о политических репрессиях властями затруднен или закрыт – частичную справедливость этого аргумента я признаю) это уже, по моему, дурной ригоризм и некоторая неискренность в политическом, общественном и человеческом споре!
Сегодня, после публикации огромного числа исследований о механизмах репрессий представление единого алфавитного списка жертв репрессий на "Стене памяти" в "Коммунарке" и на плитах мемориального комплекса в Бутово (с разбивкой "бутовского" списка по годам) является нивелированием и упрощением исторической памяти о сталинской эпохе, противоречит историческому знанию и уже известным фактам об этой эпохе, уравнивает в общественном сознании всех жертв политических репрессий представляя их только в качестве убитых по ложным обвинения лиц, что является только частью правды об их роли и ответственности за проведение репрессий в СССР.
Этот подход конечно более-менее "успокаивает", приемлем для властей и не раздражает общественное сознание: "Что делать! Время было страшное!". Но этот подход намеренно или ненамеренно обманывает общество, поскольку как сказал очень хороший русский поэт – подлежит обсуждению не столько время, сколько разместившиеся в нем люди, а легких времен вообще нет. Думаю, касаются эти слова не только нас, ныне живущих, но и уже умерших людей, в т.ч. жертв политических репрессий.
Единые алфавитные списки жертв репрессий на "Стене памяти" в "Коммунарке" и на каменных плитах очень значительного (почти как на Пискаревском кладбище жертв ленинградской блокады) мемориального комплекса на бывшем расстрельном полигоне в Бутово, на мой взгляд, вольно или невольно служат интересам российской пропаганды, российской власти и РПЦ, хотя и обществу они тоже служат поскольку лучше иметь такие общие списки и памятные мемориалы жертв политических репрессий, чем никакие. Но выдавать единые алфавитные списки жертв политических репрессий в "Книгах памяти" и на мемориальных сооружениях за принципиально единственно правильное на все времена решение, по-моему, нельзя.
С точки зрения исторической правды и общественной морали единые алфавитные списки имен жертв на "Стене памяти" в "Коммунарке" и в мемориальном комплексе в Бутово в определенном отношении ущербны.
Уже прошло 65 лет после смерти Сталина и 27 лет после распада СССР. Стоит ли и зачем поступать сегодня так, мы поступали в конце 1980-х и начале 2000-х годов? Как долго мы будем продолжать составлять и издавать "Книги памяти жертв политических репрессий" и ставить на местах массовых расстрелов и захоронений памятники, в которых имена людей, игравших совершенно разную роль в политических репрессиях и сопротивлении режиму печатаются и представляются одним общим списком по алфавиту?
Или пора уже начать думать о переиздании "Книг жертв политрепрессий" и ставить памятники жертвам, разделяя имена жертв в этих книгах и на памятниках на три когорты, так как люди вели себя в жизни и как это было в советской истории: "жертвы не участвовавшие в политической оппозиции режиму Сталина и не участвовавшие в осуществлении политрепрессий", "жертвы-участвовавшие в осуществлении политических репрессий", "жертвы-боровшиеся с режимом Сталина и выступавшие против репрессий"? Можно предложить и лучшие названия.
Ян Рачинский, председатель правления "Мемориала" считает и говорил мне, что негоже на кладбище делить людей на хороших и плохих. На это я отвечаю – "Коммунарка" и бывший расстрельный полигон в Бутово, как и расстрельный "Бабий Яр" в Киеве это не кладбища, хотя на "Коммунарке" и в "Бутово" недавно выстроены церкви. Любой, кто здесь хотя бы раз там побывал, чувствует и видит это своими глазами. "Коммунарка" это место, где людей расстреливали и закапывали в рвах и ямах, никак их не обозначая. И этих людей нужно представлять на "Стене памяти" не в качестве хороших и плохих, а по их участию или неучастию в политических репрессиях и участию в противостоянии репрессиям и власти Сталина и его соратников.
Заключение
Первое решение – имена жертв политических репрессий в "Книгах памяти жертв политических репрессий" и на памятных сооружениях в местах массовых казней и захоронений жертв репрессий сталинской эпохи нужно представлять в алфавитном порядке поддерживают, я думаю, Путин, администрация Кремля и руководство ФСБ.
Этим объяснятся в частности и то, что Кремль и ФСБ при Путине крайне затрудняют исследователям и простым гражданам доступ во все российские архивы и архивные фонды, касающиеся политических репрессий в СССР.
Отношение Путина, кремлевской администрации, ФСБ и РПЦ к сталинскому руководству, к партийным органам, органам безопасности, прокуратуры, а также к их руководителям и сотрудникам проводивших репрессии такое же двойственное, как и у большинства (?) нашего народа: "можно и следует осудить репрессии, нужно знать и помнить о репрессиях и их жертвах, скорбеть о жертвах, и одновременно можно и нужно не только простить советское руководство и органы безопасности осуществлявших репрессии, но следует также и гордиться ими так как они представляли и защищали советское государство, осуществляли государственную власть и служили государству". Что касается сотрудников партийных органов и органов безопасности, осуществлявших репрессии, о них лучше не говорить и публичных оценок их деятельности не давать. Этим, по-моему, и объясняется что на плитах каменной горки в составе государственного памятника "Стена Скорби" открытой в Москве 30 октября 2017 года Путиным и Партриархом (и Владимиром Лукиным, бывшим уполномоченным по правам человека при президенте) начертаны, как уже пришлось говорить слова: "Знать. Помнить. Осудить. Простить".
Это первое, "соборное" решение, я уверен, одобряет и поддерживает РПЦ. Поддержка РПЦ вытекает и из религиозной доктрины и из конформизма РПЦ.
Первое решение также принимает, реализует и защищает "Международный Мемориал" и сторонники его позиции. Ранее, в конце 1980 – начале 2000 оно было новаторством. В наши дни оно стало историческим анахронизмом. И, к сожалению, что очень важно, это решение по большому счету не зависит от того, есть у сотрудников "Мемориала" сегодня (и будет ли завтра) доступ в архивы и возможность составления на основании различных документов, исследований и публикаций списков жертв политических репрессий по когортам или нет. Если бы это было не так, "Мемориал" заявил бы, что думает и начинает работу над вторым решением и при первой возможности его осуществит.
Хочу резюмировать, что почти всеобщая поддержка первого решения не означает, что оно бесспорно.
Второе решение – имена жертв при переиздании "Книг памяти" и на памятниках в местах массовых расстрелов и захоронений нужно помещать и давать по двум или трем вышеописанным когортам, а не одним общим алфавитным списком в настоящее время поддерживают единицы исследователей, гражданских активистов и, вероятно, немногие читатели.
В свою очередь, почти полное отсутствие в настоящее время поддержки второго решения не означает, что оно неправильно.
За вторым решением, по-моему, стоит будущее, поскольку страна и общество, в конце концов, должны развиваться и изменяться. Вместе со страной изменится и подход к публикации и структуризации списков жертв политических репрессий в новых переизданиях "Книг памяти жертв ..." и на мемориальных сооружениях. И если для расстрельного полигона в Бутово созданного из камня, "на века" переделка на основе второго решения невозможна, то для временной "Стены памяти" на "Коммунарке" ее переделка и изменение на основе второго решения в будущем вполне возможна.
Вопросы
На заданные мной председателю правления "Международного Мемориала" Яну Рачинскому в переписке в фейсбуке и в моих заметках на "Эхо Москвы" и Каспаров.Ru два вопроса Ян не ответил.
Повторю эти вопросы:
1) Кто именно из сотрудников "Мемориала" принял коллегиальное (надеюсь) решение о помещении имен жертв политических репрессий на "Стене памяти" одним общем списком по алфавиту, несмотря на то, что исторически роль людей расстрелянных и закопанных в рвах и ямах на "Коммунарке" в поддержке власти Сталина и осуществлении политических репрессий принципиально различна?
Имена конкретных лиц принявших это решение важно знать, чтобы понимать, с кем идет спор и для истории это тоже интересно. Все-таки "Мемориал" это не ЦК КПСС выпускающее заявление неподписанное лицами, которые его приняли, а "от имени инстанции".
2) Хотелось бы знать с какими органами и инстанциями руководство "Мемориала" согласовывало и какие инстанции давали разрешение на установление "Стены памяти" на "Коммунарке"? Без согласования с рядом инстанций установить пусть даже временную конструкцию и такое сооружение как "Стена памяти" на объекте имеющем официальный статус "объект культурного наследия регионального значения – памятник истории" невозможно. Ответ на это вопрос важен для понимания, какие инстанции утвердили "первое решение" и его поддерживают.
[1] Википедия. "С 2 сентября 1937 года этот спецобъект НКВД СССР стал местом массового уничтожения различных высокопоставленных деятелей[3][4]. Здесь казнили приговорённых к смерти Военной коллегией Верховного Суда СССР. Казнь происходила в день вынесения приговора[3][4].
По оценкам экспертной комиссии Министерства безопасности Российской Федерации, выполненным в 1993 году, на полигоне "Коммунарка" покоится прах от 10 до 11,4 тысяч человек. Из них по состоянию на 2010 год менее 5 тысяч человек были известны поимённо и внесены в списки, составленные обществом "Мемориал"[6]"
[2] Многие мои читатели поддержали в фейсбуке позицию "Мемориала". Хотелось бы, чтобы поддерживая позицию "Мемориала", люди правильно представляли себе и мои возражения касающиеся представления по алфавиту имен тысяч жертв репрессий на "Стене памяти" в Коммунарке.
Вот ссылки на мои предыдущие публикации по этому вопросу:
"Третий список" 15 ноября 2018
"Достаточно ли ужаса и скорби или нужно нечто еще?" 13 ноября 2018
"Не нужно "Мемориалу" это делать..." 11 ноября 2018
"Бремя выбора" 8 ноября 2018
"Зачем нивелировать память?" 6 ноября 2018
"Задача сохранения памяти о политических репрессиях шире возвращения имен их жертвам" 1 ноября 2018
"По следам дискуссии о Стене памяти на спецобъекте "Коммунарка" 30 октября 2018
"О реабилитированных опричниках" 28 октября 2018
