Я понимаю, что объяснить современному отечественному социал-дарвинисту, что такое "социальная справедливость" и "социальная солидарность" так же невозможно, как объяснить аристократу времён Людовика XV, что такое гражданское равноправие, а приверженцу Гизов - что такое веротерпимость.
Юбилей обеих революций (или как постановили считать - одной Великой, но двугорбой) неизбежно вынесет на острие общественной дискуссии понятие "социальная справедливость". Будет сломано много копий, и многие подпортят свою репутацию, проповедуя тезис "быдло в стойло" и взаимно сожалея - "недорасстреляли..."
Попробую разобрать смысловые нюансы. Прежде всего, существенным фактором затемнения политических и философских споров является выпадение из оборота (из дискурса) ключевого для западной католической культуры понятия "солидарность".
В русской культуре оно вытеснено понятием "справедливость", формально имеющим множество смысловых оттенков, но понимаемое исключительно как "справедливость уравнительная" (и, добавим, принудительная).
Это свойство всех восточных культур, для которых ценность искусственно устанавливаемой "социальной гармонии" (как на микро, так и на макроуровне) значительно превалирует над ценностью честной соревновательности.
И здесь мы подходим к критически важной проблеме уровня персонализации (роли и степени личностного начала) в данной культуре.
Если личность достаточно автономна (не скажу - свободна), то требования консолидации общности, с которой она себя ассоциирует, делает солидарность с членами общности одной из ведущих социальных добродетелей (о чем много сказано библейскими пророками).
Поэтому социальная поддержка лузеров внутри нации именно и означает консолидацию нации. Поддержка стран-лузеров или выходцев из них - означает формирование общности наднационального уровня, вплоть до глобального. А сужение (или фиксация) уровня социальной солидарности на региональном (клановом) или "сословным" уровнях - показатель низкого уровня консолидации нации или ее нарастающего распада.
Тут все дело в том, что солидарность всегда принципиально добровольна. Люди и социальные группы сами принимают решение поступиться ради других - тех, кого они включили в орбиту своей макроиденичности. Или они делегируют эту возможность тем политикам и администраторам, которые берутся проводить поддержанную ими общественную стратегию. Солидарность всегда удел гордых и свободных.
Совсем иное дело "справедливость". Она всегда требует внешнего регулятора и контролера. Передел (раздел) "по-справедливости" - удел "начальства" (популистского режима, работодателя, тасующего бонусы, лидера коллектива или локальной власти, например, общины). Социум может с этим смиряться, может даже оправдывать такой вариант "гармонизации". Но такая справедливость всегда воспринимается именно как "уравнительная", перечеркивающая плоды успешного социального соревнования. И постоянно нарастает раздражение у социально успешных против "переделов", что в итоге взрывает и крестьянскую общину, и социалистический строй.
На Западе левый лозунг "justicia social", во-первых, идет в контексте двойного значения понятия "юстиции" - и как справедливости, и как правосудия, т.е некое общественной правильности во всем, а во-вторых, сопрягается с немыслимым для русской культуры понятием "свободного коммунизма" (понятия что "свобода - это осознанная необходимость", а "коммунизм - это диктатура пролетариата" - здесь, наверное, вбиты в массовое сознания на поколения).
От этого и ярость, и бесплодность споров. Потому что настаивающие на "социальной справедливости" во многом подразумевают необходимость именно "социальной солидарности", а их требования воспринимаются как покушение на с трудом приобретенный достаток и комфорт (в разных его вариантах - вроде, например, такой позиции - "зачем отсоединялись в 1991 от Средней Азии, чтобы она потом вся приехала и устроила здесь "Масквабад"") и требование "черного передела".
Теоретическая растерянность порождает попытки выстроить систему критериев "справедливого уровня неравенства". Причем, выстроить и насадить совершенно искусственно, потому что естественно такие критерии появляются в результате профсоюзной борьбы, жесткого антимонополистического законодательства и социальных реформ.
Парадоксально, но больше всего ратующие за "отнять и поделить" "народные сталинисты" совершенно не принимают в расчет, что именно сталинизм воссоздал кастовую систему, построенную вокруг понятия "спец".
До утверждения сталинизма во всей полноте "спец" был лишь синонимом "специалиста" (старой школы, а потому особо ценимого).
А вот потом СССР стал настоящим Союзом "Специальных" Советских Республик. Понятие "Спец" стало синонимом островка нормальности в советском хаосе и аду. "Спецстройка" - это где нормально платят, приличные общаги и ритмично поставляют материалы. Тоже относится к "спецпроизводству", "спеццехам". "Спецчасть" - это там, где лежат достойные этого слова книги и документы, а не пропагандистское фуфло. "Спецснабжение" - это где оно есть и не выворачивает наизнанку от вони. "Спецназ" - это части, где солдат тренируют и кормят, следят, чтобы не было совсем беспредельной дедовщины. "Спецслужбы" - имеющие адекватный уровень подготовки и вознаграждения отделы политической полиции.
! Орфография и стилистика автора сохранены
