Часть 2. Политическое лесбийство
Политическое лесбийство критически подходит к идеям о "предназначении женщины" и тем более отрицает любые попытки посмотреть на женщин как на коллективную гомогенную общность, наделенную "низшими" качествами и второстепенную по отношению к мужчинам. Оно ставит под сомнение властные институты и особенно тезис о том, что женщина "неполноценна" для обладания собственностью или профессиональными навыками. Этот тезис обычно редко проговаривается напрямую — как правило, он озвучивается так: "Нуууу женщины, конечно, ничем не хуже, но в президенты им еще рано"; "Женщины, конечно, равны мужчинам, но ведь объективный факт, что они глупее и хуже водят автомобиль". При этом самым высоким зафиксированным IQ в мире обладает женщина, а основное количество аварий с тяжёлыми последствиями приходится на мужчин. Политическое лесбийство концентрируется исключительно на женских интересах и отстаивает только их. Оно отрицает возможность сотрудничества с государственными институтами, враждебными женщинам.
Само по себе оно действует на трех уровнях.
1. Как структура гражданского общества, выступающая против усиления государства и доминирования враждебных женщинам институтов, а также за переход собственности в руки женщин. В связи с этим политическое лесбийство и вообще весь комплекс феминистских доктрин считают левацкими идеологиями и даже клеймят лево-анархистскими. Это не так. "Левизна" и "правизна" в современной политике определяются прежде всего через экономический базис; чем открытее рынок и больше частной собственности, независимой от государства, тем правее; чем жестче госконтроль и этатизация — тем левее. Феминизм и политическое лесбийство — они про другое. Они про защиту женщин. Это социальная, а не экономическая сфера. Часто случается, что именно при правых женщины берут в руки собственность, право на какую-то минимальную телесность и управление своей жизнью. Особенно часто это происходит в развивающихся странах; Чили времен Габриэля Гонсалеса Видела, бансеристская Боливия, в которой за время недолгой диктатуры Уго Бансера резко выросло количество женщин-собственниц земли, и Индонезия периода Нового Порядка яркие тому свидетельства.
Переход собственности не обязательно должен осуществляться через перераспределение или революцию. Женщины вполне могут приобретать собственность посредством вполне характерных для либеральных систем приватизаций и усиления тех правовых и гражданских институтов, которые отстаивают их интересы. Кроме того, политическое лесбийство вполне возможно в либертарианском варианте, т.е. в формате минимального/отсутствующего государства при неограниченном рынке.
Разумеется, ПЛ может трактоваться посредством левого-антиколониального-повстанческого дискурса. Ярким примером такой трактовки является пылкое и поэтичное эссе Черил Кларк "Лесбийство: акт Восстания", переполненное антиколониальным и антикапиталистическим пафосом: "Быть лесбиянкой в мире мужского превосходства, капитализма, мизогинии, расизма, империалистической культуры — таком мире, какой существует в Северной Америке, — для женщины является актом восстания (…) Восстание — опасный бизнес в патриархальном мире. Мужчины, обладающие привилегиями разных уровней, принадлежащие ко всем классам и расам, имеют возможность действовать в правовой и моральной областях, а также посредством насилия, когда они не в состоянии колонизировать женщин, когда они не могут ограничить наши сексуальные, производительные, репродуктивные, творческие возможности и энергии". Но, отдавая должное яркости и искренности Кларк, нельзя сказать, что все лесбиянки и феминистки стоят на левых позициях и трактуют дискриминацию женщин через связку "капитализм-расизм-белые мужчины".
Многие жители СНГ, в т.ч. сторонники гражданского общества, понимают его в несколько идеализированном стиле — дескать, все должны уважать всех и стараться дружить. Однако на практике гражданское общество, особенно в период становления, выглядит не так. Возможно, на пике своего развития оно и получится очень дружным и доброжелательным, однако в настоящее время, особенно в странах, где ГО как таковое отсутствует, или находится, повторюсь, на ранней стадии становления, оно выглядит несколько иначе.
Гражданское общество в период становления — это общество, в рамках которого конкурируют (причем зачастую весьма агрессивно) противоборствующие группы и организации, регулярно грызущиеся друг с другом. На более позднем этапе развития эта грызня должным образом институционализируется, но поначалу с ущемлением прав своих людей разбираются Черные Пантеры, Лига защиты евреев Рава Каханэ и подобные им организации, не брезгующие мордобоем, криминальными союзами и коррупцией. В этом нет ничего странного. Свобода легко не дается, ее нужно частично выбивать, а частично — выкупать, увы. Потому, что вчерашние рабовладельцы и поклонники теории о "еврейских коммунистических врагах государства" просто так никогда не скажут: "Эй, слушайте, мы же ошибались, ну что за идиотизм! Простите нас, ребята, отныне никакого расизма и юдофобии". Они не откажутся от своих привилегий и будут до последнего изворачиваться, пытаясь сохранить "старые добрые" традиции если не юридически, то хотя бы культурно. Они уже не смогут покупать себе рабов или грабить евреев, но хотя бы захотят получать удовольствие от того, что обзывают их обидными словами и дискриминируют при приеме в учебные заведения, а те не возражают и лишь затравленно озираются. Они реконструируют свою власть, перенося ее в область психологического и социального доминирования.
Так вот, с женщинами происходит то же самое. Будучи не в состоянии торговать ими и осуществлять свою власть наиболее грубым и прямым образом, носители патриархальной традиционалистской парадигмы реконструируют ее так, чтобы власть продолжала осуществляться иным способом и давала им чувство превосходства и обслуживание. При этом попытки создать агрессивные женские структуры, ориентированные только на женщин, встречают куда больше агрессии, чем та же инициатива со стороны афроамериканцев, латиноамериканцев или других меньшинств. Это происходит потому, что эмансипация чернокожих так или иначе отвечает интересам некоторых крупных финансовых и политических игроков; эмансипация женщин, которые поставят под контроль репродуктивную функцию, отняв у государства возможность регулировать численность населения, вести войны и т.д., бьет по самому его базису. В структуре власти, придерживающейся традиционалистской парадигмы, попросту нет мощных сил, заинтересованных в освобождении женщин — все они так или иначе "ездят" на нас, пытаясь использовать в своих интересах.
Политическое лесбийство провозглашает сепаратизм и жесткое установление границ в качестве стратегии. Точно так, как это делали меньшинства, подвергнутые дискриминации. Сепаратизм может быть умеренным или радикальным. Он ограждает от репрессивных государственных институтов и конкурирующих патриархальных структур гражданского общества, а в максимально жесткой форме — и от мужчин вообще, рассматривая их как проводников патриархальных идей и дискурсов. Я не вижу проблем как в первом, так и во втором подходе — "пусть расцветают сто цветов", что называется. Если некоторые женщины хотят тотально изолироваться в общинах, то зачем им мешать? Это их выбор. У многих людей это вызывает ненависть. Общины религиозных фундаменталистов и этнические гетто не беспокоят их так сильно, как идея небольших автономных женских общин. Это понятно — ни религиозные, ни этнические группы не противоречат основной функции государства — расширению, для которого требуется бесперебойное и бесплатное (это очень важно, потому что платить женщинам за детей слишком накладно для любого общества) воспроизводство населения. [О сущности женского репродуктивного труда метко высказывалась Шарлота Перкинс: "Труд женщин является собственностью других людей: женщины работают по воле другого; и то, что женщины получают в обмен на свой труд, зависит не от качества и количества труда, а от власти и воли этого другого. Женщины являются экономически зависимыми, и это — истина для самки человека, индивидуально и коллективно… Женщина — это работница par excellence, но её работа не считается таковой и поэтому сама по себе не влияет на экономический статус женщины. Получение женщинами средств для выживания… никак не соотносится с их работоспособностью, с их работой по дому или с материнством"].
Лесбийские же общины зачастую вызывают настоящую панику, потому что они могут стать примером и в перспективе привести к падению рождаемости и даже утрате государством контроля над ним.
Вспомните российские 90-е, где практически не было рекламы "традиционных ценностей" и пропаганды о "естественном предназначении женщины". И вспомните "нулевые", в ходе которых власть пошла на самые разнообразные уловки, пытаясь заставить женщин рожать. Эта "популяционная паника" связана с традиционным пониманием государства, как расширяющейся агрессивной структуры, возглавляемой воинами в союзе со жрецами, коммерчески обслуживаемой торговцами и рабочими, и получающей колоссальные бонусы с массы бесправных женщин в самом низу. Российская власть видит государство именно таким — вертикальным, мужским, воинско-жреческим, гомосоциальным по патриархально-мужскому типу. Обратите внимание на падение рождаемости в Европе, где государства отошли от традиционалистской и патриархальной модели государства-агрессора, ведомого мужчинами. Эта картина вызывает в российских медиа настоящую панику — ведь Европа демонстрирует пример перехода к пост-патриархальному обществу, которое предельно враждебно сегодняшнему российскому проекту. Думаю, в России не за горами серьезное ограничение абортов — власть уже достаточно озверела и разочаровалась в своих попытках "обмануть Запад показной цивилизованностью", чтобы окончательно снять маску и перейти к репрессивной системе регуляции населения.
2. Как структура, направленная на защиту женщин как общности и конструирование новой парадигмы, в рамках которой женщины являются экспансивными самодостаточными эгоистками (в хорошем смысле — в духе Айн Рэнд, пожалуй), полностью приватизировавшими репродуктивные права и собственную телесность. Опять же, к вопросу о "левизне" или "правизне" политического лесбийства. Оно никоим образом не противоречит капитализму, но требует отказаться от лицемерия вида "рынок открыт только для мужчин" и формулировок, вроде: "Мы, свободные собравшиеся здесь вооруженные мужчины, решаем судьбы мира". Никакого больше приравнивания части человечества к целому человечеству. Никакого больше "рынка только для мужчин" с риторикой про "женщин, не умеющих вести бизнес и, ха-ха, не справляющихся с автомобилями, которым нельзя давать собственность". Никакого больше продвижения исключительно удобных традиционным властным структурам женщин, которые, будучи воспитанными в патриархальных семьях, маются внутренней мизогинией. Никаких больше шуточек на тему "ахаха, да куда вы лезете, вы же не умеете в математику и логику *паническим шёпотом*: срочно, СРОЧНО уберите ее отсюда, если ещё и они начнут лезть в бизнес, то мы же вылетим с рынка" . Чистая конкуренция — и пусть победят самые приспособленные.
Здесь очень важно отметить конфликт между концепцией универсальных прав человека и политическим лесбийством. Конфликт возникает не потому, что ПЛ против прав человека, а потому, что оно, как любая концепция, защищающая "свой народ" в рамках устанавливающегося гражданского общества, ставит его интересы превыше всего. Как афроамериканцы, особенно в начале борьбы за свои права, не собирались учитывать чужие мнения по поводу их борьбы (и правильно делали) — так и представительницы политического лесбийства ставят в приоритет интересы лесбиянок и женщин вообще. Это не значит, что они хотят зла всем остальным или желают поубивать и посадить в тюрьмы всех не-лесбиянок, как рассказывают потешные персонажи, ущемленные феминистским заговором. Это означает, что в условиях ограниченности ресурсов они предпочтут потратить их на женщин. А не равномерно распределить на всех желающих-угнетенных, или послушать доклад ООН, кто сегодня назначен самым обиженным, и передать ресурсы ему.
Говоря о новой парадигме, нельзя не отметить необходимость образования. Сегодняшнее образование, за редкими исключениями, готовит из девушек образованных жен. Формально равноправие соблюдается — женщин на Западе никто не отчуждает от системы образования; однако в культурно-философском смысле патриархальная парадигма жива-здорова, она по-прежнему лежит в основе абсолютного большинства государств в мире, а потому промывка мозгов идет полным ходом. Проблема усугубляется тем, что на протяжении экономического развития западной цивилизации женщины оставались изолированными от этого процесса. У женщин нет многовекового исторически сложившегося опыта внедрения в экономические структуры, отстаивания собственных интересов и создания собственных союзов, групп и сообществ. На первый взгляд, эта проблема высосана из пальца, однако факты таковы, что в любой институт проще встроиться, когда ты стоишь у его истоков. Когда он уже вполне развился, в нем сформировались внутрикорпоративные правила (не учитывающие твоих интересов), династии и т.д., пробраться в него значительно труднее. Женщины не просто не имеют собственного "лобби" и накопленного опыта участия в экономических процессах — они до недавних пор вообще не обладали какой-либо субъектностью, ценностью в сфере экономики.
Революции тут не помогут — они насквозь антиисторичны, а люди, не знающие и не владеющие собственной историей, будут постоянно ошибаться и наступать на одни и те же грабли.
Декларацией равноправия и введением антидискриминационных законов нельзя компенсировать историческое отсутствие институтов собственности для женщин. Зачастую важность историзма недооценивается, что приводит к печальным последствиям. Особенно сильно этим страдают американцы. Они часто считают исторический консерватизм и исследование делом скучным и ненужным, полагая приоритетным соблюдение ряда важных демократических формальностей. В результате они на полном серьезе могут снести какого-либо заокеанского диктатора, в результате чего общество проваливается в каменный век, или как минимум не может выбраться из него. Так получилось в Афганистане — разгром талибов и введение института выборов не привели к появлению в этой стране гражданского общества
Политическое лесбийство является тем, что обучает женщин, повышает их самооценку, позволяет им взглянуть на себя как на субъект (а не объект) экономики и начать вырабатывать собственный опыт. Оно формирует парадигму, в рамках которой женщина, избавленная от травматической социализации, ее интеллект и ее интересы — это основной приоритет.
Здесь лежит разница между лесбийством и ЛГБТ-движением. ЛГБТ в основном управляется мужчинами. Я неоднократно пыталась работать с ЛГБТ-изданиями в России и Латинской Америке, и вы не поверите — везде картина была примерно одинаковой. Материалы о геях и трансгендерах воспринимались на "ура", а материалы о лесбиянках вызывали скучающее выражение лица и реплики (цитирую): "Ну, понимаете, у нас все-таки больше мужской журнал". Лесбийство неполиткорректно. Его нельзя взять на стыд рассказами о страдающих мужчинах и заставить эмоционально и материально обслуживать их. Любая попытка мужчин вторгнуться в область, где находятся спасающиеся от внешней агрессии женщины, проходящие процесс реабилитации, абсолютно недопустима — даже если эта попытка происходит с благими намерениями. Лесбийство — это эксклюзивная женская область.
Геи и трансгендеры воспринимаются в лесбофеминистском дискурсе либо равнодушно, либо неприязненно. С ними можно скооперироваться для противостояния какому-то серьезному врагу — например, гомофобным организациям, или усиливающемуся государству, или каким-то агрессивным террористическим-парамилитарным формированиям, но в "мирное время" лесбийство разрабатывает исключительно темы женской социализации, реабилитации, дружбы, искусства, любви женщин к женщинам и т.д. Само по себе политическое лесбийство не является агрессивно-экспансивной идеологией в том смысле, что оно не собирается кастрировать мужчин или запрещать операции по смене пола. Оно лишь жестко отстаивает свои границы и защищает "свой народ". Женщин. Лесбийство — это политическое, культурное и семантическое пространство женской любви и солидарности. Не больше и не меньше.
— Как структура, направленная на индивидуальное освобождение женщин от прессинга и их вывод из парадигмы подчинения и второстепенности. Женщина в парадигме политического лесбийства вообще в принципе не понимает идеи "традиционной семьи", не видит никакого смысла "добиваться мальчиков" и тем более "конкурировать за них", поскольку подруги для нее приоритетнее — как в патриархате "кореша важнее баб". Она имеет собственные границы, не позволяет ездить на себе, критически относится к пропаганде и общественному мнению.
Часть 3. Невсетакие и Женщинынелучше
Уважаемый оппонент пишет: "Но никто не доказал, что в семьях, в которых доминируют женщины, в среднем отношения более демократичны и уважительны. Никто не доказал, что в женских коллективах и сообществах — принудительных (тюрьма, интернат) или добровольных (феминизированные фирмы) — нравы мягче, а терпимости больше. Никто не доказал, что однополая эротика не построена на доминировании, а значит и такие союзы воспроизводят ту же схему господства-подчинения"
Что тут можно сказать. Действительно, не доказал. Потому что эти вопросы — они ведь относятся к социологической области. А социология — наука гуманитарная, в которой теорий гораздо больше, чем аксиом. Я больше скажу. Никто так и не доказал, что капитализм эффективней социализма — а ведь экономика будет поточнее, чем гендерные науки. И мы-то знаем, что капитализм эффективнее, но тут, как черт из табакерки выскакивает какой-нибудь евросоциалист, или российский коммунист с тоской по водовке и колбаске за твердую цену, или боливарианец какой-нибудь — и говорит: вы дураки, а социализм лучше. Вот и неомарксисты вам это докажут, и троцкисты, и КНДР на самом деле процветает, а не пускает к себе никого, чтобы не пялились и не завидовали. И вообще — провалившиеся проекты социализма были неточными и неправильными, а капитализм ваш гниет и скоро совсем рухнет, вон у Америки госдолг какой. Т.е. даже в экономике нет единодушия, а уж социология и гендерные науки… Это ж не таблица умножения.
Мы можем полагаться на стройность, рациональность, логичность и практическую верифицируемость той или иной теории, но всегда будет оставаться пространство для ее оспаривания. В конце концов, может оказаться, что никакого патриархата вообще не существует, а все мы — безвольные марионетки в театре спятившего божества. Или что мы всего лишь мелодии-напевы, которые выдает птица Сирин, кружащая над воющей пузырящейся бездной. Однако, пока спятившее божество и Сирин не явили своего присутствия, я отдаю предпочтение тем гипотезам, которые больше похожи на правду.
Поэтому я могу сказать вот что. Когда количество изнасилований и убийств, совершаемых женщинами, сравнится с мужскими показателями — тогда мы сможем поговорить предметно. Когда в женских зонах начнут мереть и суицидить с той же частотой, что и в мужских, а лесбийские отношения в зонах из неуклюже-романтических превратятся в озверелую "петушатню" — тогда можно будет обсудить эту тему. Пока же американская статистика, например, сообщает, что примерно 99% убийств в государственных тюрьмах за период с 2001 по 2012 совершили мужчины. В центральноамериканских зонах гендерная статистика еще печальней — количество тюремных (да и уличных) убийств, совершённых мужчинами, приближается к 100%. Я не запрашивала российскую статистику, но если вдруг в женских зонах количество убийств составит хотя бы 30% от общего числа — я буду готова пересмотреть свои взгляды.
И последнее. Фраза: "…призыв "ударить" лесбийством по авторитаризму так же забавен, как и призыв "ударить" мужским гомосексуализмом по милитаризму или клерикализму", даже с учетом того, что я не могла призвать бить лесбийством по авторитаризму, представляет собой пример настолько вопиющей подмены, что я предпочту списать это на полемический запал собеседника. Потому как я не допускаю мысли, что он не знает, что в основе милитаризма и клерикализма лежит именно мужская гомосоциальная и гомоэротическая социализация и принцип закрытых союзов-Mаnnerbund‘ов. Об этом писали так много, что одно только перечисление литературы займет значительный объем.
