Игорь Гаркавенко — радикальный русский националист из Харькова, в 1997 году был осужден за поджоги офисов УНА-УНСО и украинской культурно-просветительской организации "Просвита", отсидел девятилетний срок. За это время ненадолго вступил в ныне запрещенную Национал-большевистскую партию, потом создал "Русско-украинский национальный альянс", начал активно контактировать с украинскими националистами. Участвовал в протестах в Киеве, во время Налогового Майдана провел два с половиной месяца в СИЗО. Публично выступает за люстрацию чиновников и силовиков.
Из-за Евромайдана, где Гаркавенко, по его словам, "действовал в качестве лектора-идеолога и простого солдата", и войны в Донбассе он и значительная часть ультраправых России оказались по разные стороны баррикад. На "Восточном фронте" Гаркавенко служил в батальоне "Азов" и батальоне ОУН, в настоящий момент сражается под Донецком. По ту линию фронта находятся русские праворадикалы, строящие "русский мир".
— Как вы попали в батальон МВД "Азов"? Радикалу, отсидевшему много лет, наверное, нелегко было пойти в подразделение милиции?
— Я не собирался участвовать в этой войне в составе какого-либо одного батальона. В мои планы изначально входило повоевать в нескольких различных добровольческих батальонах как в качестве самого обычного солдата, на равных со всеми несущего всю тяжесть службы, так и в качестве идеолога, что имеет ко мне самое непосредственное отношение. Я был солдатом в "Азове", и я прочел там перед своим отъездом лекцию, и я был солдатом в батальоне ОУН (Организация украинских националистов), где также нашел время для лекции.
Что касается "вступления в МВД" — не скрою, этот фактор также играл роль в моем выборе в пользу батальона ОУН, в котором я участвую сейчас. Он существует совершенно независимо и автономно от каких-либо силовых структур.
— Вы боретесь с "Новороссией", значит не считаете ее торжеством мечты о собирании "русского мира"?
— Безусловно, на юго-востоке Украины были люди, мечтающие отвоевать некую "ничейную землю", грезящие о той самой "экспериментальной, революционной, другой России". Опираясь на которую, потом можно будет изменить ту, основную, метрополию. Но ведь это "начало", каким бы смелым и благим оно ни было, гнилое уже в своем источнике, в своем первом шаге. Нельзя построить нечто чистое и прекрасное на непорядочности по отношению к иному — чистому, смелому, молодому, и прекрасному Майдану; просто исподтишка ударив, с опорой на ресурсы контрреволюционных и беспринципных сил, по иной, юной революции. Бог ведь любит революцию, каждый хороший историк это знает, и Бог, конечно, не фраер.
Вы можете представить себе Че Гевару или Кодряну, планомерно дожидающихся того, чтобы некие героические студенты, работяги, школьные учителя с палками против калашей и снайперских винтовок, истекая кровью, своими силами свергли антинародную диктатуру? Только для того чтобы воспользоваться этим удобным случаем и с опорой на силы соседнего государства попытаться "провернуть" свою "революцию", точнее, локальный, региональный переворот. Да их бы покривило от одной такой мысли, от одной такой перспективы.
Я недавно так прокомментировал то, что на той стороне очень многие в такой степени заморочены геополитическими догмами, что забыли и утеряли чистую, живую, человеческую экзистенцию: "Конечно, все понятно, геополитика геополитикой, суша сушей, а море морем, но ведь никто и никогда не говорил, что нужно и можно служить совершенно беспринципному, непорядочному, не харизматичному, "бесцветному" и законченному проходимцу".
— Однако один известный идеолог "Другой России" считает, что "вы прозевали настоящую революцию в Донбассе".
— Революция никогда не возникает как реакция на некую первичную вспышку извне. Ни революция, ни пассионарность, ни доблесть — в ее римском, государствообразующем смысле. Тем более она невозможна под телефонную диктовку из администрации президента находящейся по соседству империи. Революция невозможна вне пассионарности, а где вы видели такую "пассионарность", в которой глава ополчения говорит: "Так как мужчины отказываются идти в ополчение, отказываются сражаться, мы призовем женщин". Насмешка, а не революция. Нужно было быть этой зимой на Майдане, а летом в одном из добровольческих батальонов, чтоб понять, по какую сторону подлинная жертвенность и революционная инициатива.
— Какой позиции придерживаются ваши знакомые русские националисты Украины?
— У меня есть давние друзья, такие ортодоксальные русские националисты. Они оставались моими друзьями, несмотря на мою дружбу с украинскими националистами. В течение нескольких лет мы готовили определенные, достаточно рисковые вещи контрсистемного характера, и вот внезапно началась война, которая развела нас на разные баррикады. Когда я случайно этим летом встретил одного из них, я думал, что, возможно, он не подаст мне руки. И вот они все покинули этот юго-восток, они, как и раньше, при наших нечастых встречах сидят со мной за одним столом, постят на своих страницах в соцсетях мои революционные лекции. А почему? Да потому что: "Там начали убирать своих, всех, кто был с самого начала и надеялся на революцию. Там все полностью под диктовку Кремля. И лучше вовремя оттуда свалить, пока тебя самого не убрали". Это их буквальные цитаты. И этих людей интересует, "будет ли вторая волна Майдана?", "будет ли продолжение украинской революции?". Потому что по отношению к Москве, ко всему ей подконтрольному у них уже нет иллюзий, они не надеются там ни на первую волну революции, ни на какую иную.
— Националисты из Западной Европы в заметной части за "Новороссию".
— Это не националисты. Европейский националист в своем абсолюте — это тот, кто видит Ее, Европу, независимым и могущественным субъектом действия, но не тот, кто подбирает для Нее как для старой, ни на что не годной потаскухи иного, более "выгодного" господина, вместо США.
Но в одном из наших добровольческих батальонов я видел шведов и итальянцев. Более того, я их видел еще на Майдане, до войны, и на моих правозащитных акциях весной. Они приехали в молодость, в пламя, в страсть, в революцию под кельтскими крестами. И они приехали в молодость Европы, но не из абстрактного, мертвого и безжизненного "геополитического расчета".
— Кроме вас много русских националистов, да и вообще русских в силах Украины?
— Достаточно. Я на связи не только с людьми схожих принципов, проживающими здесь, но и с теми русскими националистами, которые приехали поддержать нас в этой борьбе. При этом приехали не только на украинскую, но на свою родную русскую революцию, которую я называю революцией Руси.
— Готовы ли стрелять в русских добровольцев "Новороссии", многие из них — националисты?
— Я сделал выбор. Мог принципиально остаться в стороне по причине того, что свои, мол, есть и там и там. Попытаться решиться на некое автономное и перпендикулярное этому конфликту действие, скажем, антиолигархического содержания. Но мужество требует присутствия и четкого выбора, а не ухода от него. Моя сторона здесь была права. Также на этой стороне мои соратники по всем годам борьбы против диктатуры. И, исходя из этого, я не мог не поддержать в войне людей, с которыми последние четыре года ездил в одних "воронках" и сидел в одних камерах. К тому же, несмотря на весь трагизм или драматизм, здесь нет ничего особенно нового. Все исторически великое, будь то империя, религия, революция, возникает из хаоса гражданской войны. Как говорил Ленин, спровоцировав раскол партии на меньшевиков и большевиков: "Прежде чем объединяться и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться".
Для того чтобы осуществить в Украине нечто "перпендикулярное" и контрсистемное, необходим боевой опыт, да и прекрасные фронтовые друзья.
— Вы еще националист русский или уже украинский?
— Ответ на этот вопрос достаточно ясен и прост. Ведь Киевская Русь есть прародина всего русского. Я националист русский и украинский в одном лице. Если таких еще не было, тогда я буду первым. Когда начиналось, скажем, германское возрождение, никто не знал "может ли кто прийти из поганой Галилеи", иными словами, — где возникнет этот империосозидательный, пассионарный импульс, источник в Баварии, Пруссии, или где еще. Вот так и здесь. За Украиной — "новое начало" Руси, вторая молодость и второе дыхание. Однако если что-то подобное родится где-то еще, возможно, я буду там.
— Война в Донбассе — это уже война идеологий или "за родную хату"? Термин "Антитеррористическая операция" уместен в настоящий момент?
— В этой войне есть все. Кто-то просто защищает свой дом, кто-то за "что-то новое", кто-то за Украину, кто-то за Святую Русь, кто-то за Третий Рим, кто-то за "бессмертное дело пролетариата", ну и кто-то просто за деньги или из-за приказа. А мирные жители, увы, как и во всех прочих войнах, страдают от войны как таковой. И избежать этого пока не получается.
Если смело и уверенно назвать вещи своими именами, на что у нынешнего Киева не хватило смелости, — это была война разоренной и дезорганизованной гражданским конфликтом Украины против РФ. Безусловно.
— Как вы опишете вооруженные силы сепаратистов? Сталкивались с российскими солдатами на поле боя?
— Из того, с чем имел дело я, не было заметно какой-то серьезной организации на той стороне. Все то, что там можно назвать армией — не украинского происхождения. Я стрелял днем по силуэтам, ночью — по вспышкам из их стволов, и они таким же образом пытались обнаружить и убить меня. Были ли это представители Донецкой области или РФ, у меня возможности узнать не было.
— В СМИ много пишут о переходе украинцев к сепаратистам и сепаратистов к украинцам. Чуть ли не целых батальонов.
— С этим не сталкивался. Пленных видел. Но так, чтобы кто-то перешел на одну или другую сторону — не видел.
— Что происходит на фронте после Минских соглашений? Какая обстановка в районе Донецка?
— После Минских соглашений ничего особенно не изменилось. Постоянные обстрелы, минометные, артиллерийские, и Градами в том числе, подходы диверсионных групп и бои каждый день, как по расписанию.
— Есть ли на вашей стороне польские и чернокожие наемники, о которых пишут в России?
— Наемники существуют только в российских СМИ. Такие классические джентльмены удачи, как из кино. И чернокожие, конечно, тоже. Это действительно смешно. Здесь только идеалисты и призывники. Вот Маузер 1942 года, с которым я какое-то время воевал, потому что калашей на всех не хватало, это я видел. Два пулемета "Максим", точно таких, как из черно-белого фильма про Чапаева, с которыми воюет 93 бригада Вооружённых сил Украины, — вот это я тоже хорошо видел.
— Куда Украину заведет война с Порошенко во главе?
— В каждой войне есть большой элемент игры, а игра не так уж предсказуема. Если Украинская Революция не перейдёт в свою вторую фазу, не сметет "временных", которые хотят зафиксировать ее на стадии переворота, то Украину ждет дальнейшая фрагментация и деформация. С "ними" это страна без стержня. Это просто сумма интересов. Если же то, чего требует начало национальной революции, получит свое закономерное и принципиальное продолжение, и у власти окажутся герои, а не проходимцы, безусловно, Украина победит РФ.
— Что произошло перед Верховной радой 14 октября? Предтеча Майдана 3.0?
— В столкновениях под Радой ничего особенного не было. Была незначительная локальная группа, которая имела свой интерес в том, чтобы подебоширить с камнями и взрывпакетами. Вот только они, сделав свое дело, вовремя ушли. Тогда как моих друзей, в том числе тех, с которыми я воевал в одном взводе, там арестовали. Это ребята из организации "Синдикат". Они присутствовали только с требованием освобождения политзаключенных. И их скорейшее освобождение — главное.
Думаю, эту Раду еще будут штурмовать. Но это будет не маленькая локальная группа, с камнями, взрывпакетами и своим локальным интересом, которая "вовремя уйдет".
— Как прокомментируете участие лидеров добровольческих подразделений в выборах в Верховную раду? В частности, вашего бывшего командира из "Азова" Андрея Белецкого, избранного в Раду?
— "Моих" там нет. "Мои" все уже давно погибли. Их фамилии перечислять слишком долго. А насчет всех этих комбатов-кандидатов, нет ничего более глупого. Либеральная, олигархическая система обведет их вокруг пальца. Вводя их в парламент, она хитро заводит их в игру по своим правилам. И то, что не погибло на тесных улицах Киева этой зимой, в траншеях юго-востока этим летом — задохнется в тесных коридорах и кабинетах этого предательского симбиоза с властью. Надежда только на тех, кто остается в траншеях, кто будет опять на улицах, и кто, возможно, будет в тюрьме.
