Я так понял, что министерство культуры нашло таких экспертов, которые объявили главной угрозой русской культуре вестернизацию. Сегодня, вообще, много мастеров искать "экспертов". Это стало трендом – извлечь из моря докторов-ректоров-профессоров говорящих то, что тебе нравится, и назвать свой улов "экспертами
А если говорить серьезно, то мнения минкультовских экспертов представляют собой очень странную мешанину верного и неверного. Но это именно мешанина, в которой главное не просто не отделенно от второстепенного, но часто ошибочное выдается за главное. Поэтому и идет от этой кучи такой неприятный запах.
Вот про культурные суррогаты – а это почти вся художественная продукция, без исключения – очень верно подемечено. Суррогаты такие для духовного здоровья нации опаснее, чем пищевые суррогаты для здоровья физического.
А вот про утрату историко-культурной самобытности российской культуры и национально-культурной идентичности, тут возникают вопросы.
О чем речь? Чтобы наши подростки вместо рока пели фолькор? Чтобы девицы вместо джинсов носили кокошники? Чтобы никаких дискотек – одни хороводы?
Похоже, речь именно об этом. Воспринимаются населением эти слова, в любом случае, только так. Даже если авторы имели в виду и что-то другое.
Но если так, то ведь это же бред. И бред очень опасный.
ВСЯ современная русская культура – результат "вестернизации". Современный русский язык – это результат "вестернизации". Прозвище Пушкина – "Француз". Начало "Войны и мира" написано на французском языке. Все три балета Чайковского – на западные сюжеты. Что это менее русская музыка, чем "Хованщина"?
Конечно, радетели чистоты русского языка были и в пушкинские времена ("Шишков, прости"), но не они делали русскую культуру – многие ли сегодня знают, кто такой этот самый Шишков? Но и самые завзятые славянофилы 19-го века не пытались возродить язык Ломоносова и Хераскова. Не говоря уж об языке Грозного и Курбского.
Проблема сегодня не в вестернизации культуры. Проблема – в ее деградации. А у деградации совсем иные причины – отнюдь не тлетворное влияние Запада.
Причина первая – культура вынуждена ублажать крайне низкие художественные вкусы новой российской элиты – любителей пошлости, приблатненности, поверхностности... От этой, как назвал ее Рязанов, "очень серьезной публики" идет финансирование, гранты и прочее, без чего культурное производство невозможно.
Причина вторая – настоящая культурная элита, то есть люди с наиболее развитым эстетическим вкусом, оттерта от принятия решений. И понятно – как же иначе? Ведь бабки! Но оттерты они не только от делания культурной политики, но и от формирования у общества эстетического вкуса – от художественной критики.
Впрочем, здесь вина не одной только власти: тусовочный характер нашей культурной жизни часто мешает говорить правду не меньше, чем иные ограничения – "кукушка хвалит петуха". Во всяком случае, нечасто можно услышать адекватную оценку художественной эволюции творчества Михалкова, да и не одного Михалкова. В мире, где твой жизненный успех определяют знакомства и связи, камнями не покидаешься – себе дороже. Вот оно и всплывает на поверхность. А публика, не только "очень серьезная" – вся публика, думает, что это лепестки роз.
Причина третья – самореализация в области художественного творчества возможна сегодня только с такими ограничительными условиями, при которых для самого творчества места уже почти и не остается.
Почему так получилось? А потому что "чистый рынок" губителен для культуры. Это очень крамольные слова. И поэтому их произносят только с опаской. Но это слова правдивые.
А вестернизация? Ах, если бы в наших школах учили бы слушать и слышить Бетховена и Моцарта! Какая бы это была прекрасная вестернизация! Если бы изучали Сартра и Кьеркегора! Если бы школьники смотрели Феллини и Антониони!..
И не было бы в этой вестернизации никакого ущерба для нашей национальной идентичности. А прямо наоборот. Чтобы видеть дальше, нужно встать на плечи гиганту. Наш гигант – западная культура. Только освоив ее, эту самую западную культуру, культуру Леонардо, культуру Баха, культуру Гете, в ее высших достижениях, мы сможем создать своё более высокое.
Это отлично понимали наши гиганты – и Пушкин, и Достоевский, и Чайковский. А наши "эксперты", как закомплексованные, подростки, боятся вестернизации.
Но ведь от страха ничего великого создать нельзя. Вы же знаете, что можно создать, сильно испугавшись? Вот мы это и создаем.
! Орфография и стилистика автора сохранены
