Последствия афганской "ошибки"

Мы получили больше полумиллиона покалеченных душ непосредственных участников войны и никто не считал сколько миллионов покалеченных душ тех, кто эту войну принял и одобрил. Многие из них и сегодня считают убийство человека нормальным делом, не мешающим носить крест и вообще чувствовать себя нормально.

Мы утратили уважение к себе, так как невозможно уважать государство-агрессор. Нас так учили. Эта утрата самоуважения и стала главной, да что там главной — единственной причиной гибели Союза. Детские сказки про злые умыслы врагов, предательство и пятую колонну — все это для дураков. А у нас с вами здесь разговор серьезный.

И мы потеряли уважение других народов, так как продемонстрировали всему миру, что ничем мы не лучше каких-нибудь американцев, заливающих Вьетнам напалмом, или других "героев" нашего времени. Так была дискредитирована идея коммунизма.

Но что значит сказать обо всем этом?

Сказать об этом — значит призвать к суду над главными военными преступниками — многие из них еще живы и пользуются немалой общественной поддержкой. Сказать об этом — значит признать для нынешних и будущих поколений, что "приказы Родины" бывают преступными, а верность "воинскому долгу" (то есть присяге) — нарушением долга перед Совестью. Что это значит на практике? Что нынешние и будущие солдаты начнут думать, а исполнять ли им приказы, а не преступные ли это приказы. Вы понимаете, ЧТО это значит?"

"Про марафон в помощь ветеранам-"афганцам" на "Эхе Москвы", — пишет Ксения Ларина. — Скажу правду — когда я об этом узнала, то подумала, что это акция государственная, от которой мой главный редактор не мог увернуться.

Аушев открыл нам правду: три месяца назад они обратились в Администрацию Президента с предложением-просьбой провести на одном из госканалов ТВ-марафон в честь юбилея и в помощь ветеранам. Конкретным ветеранам: кому операция, кому коляска, кому протез, кому санаторий... Администрация ответила в том смысле, что охренеть какой дорогой проект и ням-ням. Зажевала Администрация тему, не до нее.

И тогда Аушев позвонил Венедиктову. И вот мы будем собирать деньги на лечение людям, которые жизни отдавали не понятно за что, шли и выполняли приказ.

Вот так история и повторяется: вчерашняя страна орала им в лицо "Я вас в Афганистан не посылал!", а для сегодняшней страны — они фантомы, привидения.

А уж то, что предлагает официальный афганец-ветеран Клинцевич — пересмотреть "негативную" оценку афганских событий — это бред и кощунство, попытка оправдать государственное преступление".

"Это случилось 15 февраля 1989 года, — пишет Евгений Киселев. — А в том же году, 24 декабря, второй съезд народных депутатов СССР принял одно из немногих своих достойных уважения постановлений — считать решение советского руководства о вводе войск в Афганистан в декабре 1979 года "заслуживающим политического и морального осуждения".

Теперь "Единая Россия", лидеры и самые горластые представители и представительницы которой так пекутся о том, чтобы у отечественной истории была "каноническая" версия, чтобы школьники учили ее по одному единственному, "правильному" учебнику, чтобы никто не смел историю нашей страны переписывать, устами одного из своих лидеров, Франца Клинцевича, предлагают сделать ровно это самое: пересмотреть историю — в части политической оценки афганской войны...

Давайте с учетом достижений исторической науки, открывшихся архивных материалов, огромной мемуарной литературы, существующей в интернете, действительно пересмотрим решение 15-летней давности — при всем моем уважении, чересчур лаконичное, декларативное, робкое, да еще и принятое "по случаю" — в день десятой годовщины ввода войск в Афганистан. И еще, конечно, это было сделано для того, чтобы успокоить общественное мнение — война была крайне непопулярна в народе, память о десятках тысяч убитых и раненных солдатах и офицеров была слишком свежа, душевные раны их родных еще кровоточили.

А сейчас прошло достаточно времени, чтобы взглянуть без гнева и пристрастия на события 1979 года. Например, дать ответ на тот больной вопрос, который осмелился поднять покойный академик Сахаров. Или на другие вопросы — например, кто, как и почему принимал роковое решение, последствия которого не только мы — весь мир расхлебывает уже которое десятилетие? Какие документы ложились на стол Брежневу, Андропову, Устинову, Громыко — людям, которые в узком кругу принимали это решение?

Кто эти документы писал? Правда ли, что некоторые члены тогдашнего руководства были против ввода войск, в том числе премьер Косыгин, начальник Генштаба маршал Огарков, влиятельный секретарь ЦК Пономарев, курировавший международные дела? Правда ли, что многочисленные эксперты по внешней политике, авторитетные востоковеды в закрытых докладах высшему руководству страны предупреждали о возможных роковых последствиях?

Правда ли, что донесения из Афганистана, которые шли по линии разных ведомств — ЦК КПСС, МИДа, КГБ, ГРУ и т. д. — зачастую так противоречили друг другу, что только запутывали реальное положение вещей? Правда ли, что организованные преступные группировки в СССР стали расти, как на дрожжах, благодаря контрабанде оружия, наркотиков и дешевых товаров из Афганистана?

Я задаю эти вопросы как человек, который прослужил в Кабуле военным переводчиком два года — с середины 1979 по середину 1981, многое видел и слышал, имел возможность общаться со многими участниками судьбоносных событий, ко многой информации был допущен, несмотря на молодость и малый чин, видел своими глазами, как мы вводили войска, как меняли правителей, как вообще вели себя в Афганистане.

Чтобы получить ответы на подобные вопросы,надо дать историкам нормально работать. Давайте же создадим для них режим наибольшего благоприятствования, освободим их от политической конъюнктуры, откроем для них архивы, поможем проинтервьюировать живых еще свидетелей и участников событий — глядишь, когда результаты исследований будут опубликованы, даже Франц Клинцевич как честный советский офицер скажет: господа-товарищи, извините, был неправ, решение о вводе советских войск и его последствия надо бы на самом деле подвергнуть политическому и моральному осуждению еще раз — жестко, решительно, однозначно.

А может, нам откроется совсем другое — окажется, что в 1979 году американцы, как осторожно намекали нам в тогдашней советской печати, и вправду уже завербовали все афганское правительство в полном составе плюс половину простых граждан страны, прорыли почти весь подземный туннель от Бомбея до Кабула, чтобы внезапно захватить Афганистан и с его территории нанести удар в мягкое южное подбрюшье Советского Союза. И тогда я сниму шляпу и скажу: был неправ, другого выхода, кроме ввода войск не было, решение правильное, своевременное, иначе — была бы третья мировая. Хотя, признаюсь, в такой исход научных изысканий мне, мягко говоря, не верится".

erik-73 приводит слова Хаджи Хусейна Маргоева, жителя Кабула (учился в СССР, его супруга — русская): "Советские времена, это золотое время, много строек, много объектов советских еще осталось, еще некоторые из них работают, многие, многие в Советском Союзе учились, побывали. Среди всех европейских стран, европейских народов, самые близкие которых афганцы понимают и в общем, близки к афганцам — это русские, на самом деле так есть".

А вот что говорит Рустамходжа Турсункулов по поводу нашего ухода из Афганистана, он этнический представитель Средней Азии, военный, говорит прямо, как есть, без дипломатических лукавых формулировок: "Я почти два года перед выводом войск работал советником по линии МГБ. Я работал с этими ребятами (афганцы, работавшие с гражданскими и военными специалистами из СССР — прим. Э.Х.) и в Кабуле, и в Мазари-Шарифе. Эти люди преданно верили идеалам своей революции. И вот эти настоящие патриоты родины, верные, на тот период они просили — заберите наши семьи. И как эти семьи, на Востоке принято, уничтожались всеми, моджахедами, талибами. И семьи отдавались на растерзание. И я считаю, что бегство наше, громадное бегство, отсюда, как бы мы ни говорили, без продолжения помощи, принесло этим десяткам тысяч людей неисчислимые страдания. Они верили нам".

Я кратко дал яркие на мой взгляд моменты фильма, сухие стенографические выкладки говорящие сами за себя, очень важные как мне кажется. Казалось бы причем тут потеря Россией Средней Азии и эпизод с мусбатом в афганской войне. Думаю, наша российская "элита" до сих пор даже не задумалась над тем, что мы теряем в Средней Азии, что мы можем там потерять окончательно. Нет, не газопроводы, нефтепроводы и еще всяческие другие минеральные ресурсы. Мы можем потерять там самое главное — народы, доверие, любовь к русским, верность дружбе с русскими простых среднеазиатов".

"Сейчас представители американских спецслужб конца 1970-х гг. откровенно говорят, что они хотели устроить СССР свой Вьетнам. Последствия превзошли самые смелые ожидания Вашингтона, — пишет damir-hazrat. — К сожалению, несмотря на прогнозы экспертов, тогдашнее руководство СССР проявило непонимание сути процессов внутри мусульманского мира, роли в нем религии Ислама, механизмов мобилизации правоверных. По жестокой иронии судьбы послом СССР в Афганистане стал Фикрят Табеев, первый секретарь Татарского обкома в 1960-1979г, искренне веривший, что индустриализация и модернизация приведет к уничтожению религиозных, национальных и языковых основ у татар, и проводивший соответствующую политику. Провал такой политики индустриализации и модернизации в Афганистане был быстрым и кровавым. Но, по большому счету реакция отторжения затронула и татарскую нацию.

Идеи нужно прежде всего побеждать идеями. И здесь нам нужны высококвалифицированные кадры, а не бывшие мелкие чиновники советской эпохи, научные атеисты, имамы и муфтии, привыкшие выполнять любое указание властей, списывая с себя ответственность. Раны Афганистана еще не зажили, война в этой стране продолжается, и нашей стратегической задачей является нераспространение ее на территории стран СНГ".

"Война лишилась самой главной своей составляющей — она лишилась славы, — пишет Вадим Циновой. — Не бывает войны без воинской славы. Не бывает так, что солдат не может похвастаться своей победой. В данном случае была совершенно ужасная ситуация, когда российские солдаты шли в бой и гибли, когда из-за политических соображений их атака согласовывалась с местным Царандоем, когда, благодаря этому, афганские союзники, с которыми согласовывали атаку, предупреждали повстанцев или сами стреляли по советским войскам. А после этого по радио советские войска если что-то слышали, так они слышали о том, что операция проведена освободительными силами самого Афганистана. То есть как же солдат может воевать, если ему даже по радио сообщают, что это что-то постыдное и в этом бою он не участвовал?

Более того, как же солдат может воевать, если в России на кладбищах нельзя было хоронить людей, погибших в Афганистане, со словами "Он погиб в Афганистане"? Эти памятники сносили... В Советском Союзе жизнями за ошибочные решения генералов платили только их подчиненные. И это все со страшной силой сказалось в Афганистане, потому что в Афганистане можно было послать солдат в ущелье и не нести за это ответственности, а, наоборот, получить большое поощрение за то, как много было израсходовано боеприпасов.

В Афганистане какой-нибудь майор мог выстраивать годами отношения с местным кишлаком, и, действительно, выстроить эти отношения. А потом приезжал какой-нибудь командировочный из Москвы и говорил "Вот, нанеси-ка быстренько по этому кишлаку артиллерийский удар". Да он мирный кишлак. А генералу все равно из Москвы. Генерал приехал на 3 дня, чтобы отчитаться об успешном бое и получить следующее поощрение. А с тем, что кишлак обстреляли, он превратился, естественно, из мирного в не мирный, потом разбирался майор".

"Если иметь в виду решение о выводе войск из ДРА, то свет в окошке впервые замерцал в 1985 году, с приходом в Кремль Горбачева, — пишет Владимир Снегирев. — Зашевелились все — дипломаты, военные, разведка... Задача была поставлена недвусмысленно: надо уйти, но сделать это так, чтобы дружественный нам режим в Кабуле сохранился.

Первой жертвой этой новой политики пал тогдашний глава Афганистана Бабрак Кармаль. Москва понимала, что он слаб, что в надвигающиеся трудные времена он будет неспособен тащить эту ношу, что требуется другой человек — сильный, харизматичный, надежный.

Лубянка предложила Наджибуллу, который все последние годы возглавлял афганскую госбезопасность. Горбачев его кандидатуру одобрил.

Но как теперь быть с Кармалем? Все дальнейшее я знаю со слов главного действующего лица этой поистине эпической драмы. Дело в том, что по какому-то мистическому совпадению моя казенная крохотная дачка в Серебряном бору оказалась прямо по соседству с такой же казенной, но большой дачей, где с 1987 года держали под домашним арестом Бабрака Кармаля. Мы встречались, пили чай и часами разговаривали.

Он мне рассказывал, как сначала его обманом выманили в Москву — якобы на лечение. Поместили в кремлевскую больницу. Но там один из врачей, которого, видно, забыли проинструктировать, выразил восхищение отменным здоровьем афганского гостя и удивился, зачем его здесь держат. С того дня Кармаль выбрасывал в унитаз все лекарства, которые ему рекомендовали принимать.

Наконец, его принял Горбачев. Генсек с радушной улыбкой на лице прочел афганцу целую лекцию о том, что мир становится другим, что большие изменения грядут и в Советском Союзе, и в Афганистане, что "не каждый из нас способен адекватно соответствовать этим изменениям". Конечно, заслуги товарища Кармаля велики, а его вклад в дело революции и укрепление афгано-советской дружбы просто выдающийся, но, возможно, было бы целесообразно подумать о том, чтобы уступить пост главы партии и государства кому-то из более молодых товарищей.

Бабрака предупредили, что курить в горбачевском кабинете было не принято. Но когда Михаил Сергеевич закончил свой монолог, афганец, враз потемнев лицом, назвал действия советской стороны "государственным терроризмом", разволновался, попросил переводчика принести ему пепельницу...

— Оставьте в покое афганскую революцию! Вы говорите, что в Афганистане гибнут советские солдаты и это дает вам право ставить мне условия. Уходите, уводите свои войска! Мы сами будем защищать свою революцию. Эти изнурительные беседы позже завершаются тем, что Кармаль в присутствии советских генералов пишет заявление об уходе для предстоящего пленума ЦК НДПА. Генеральным секретарем становится Наджиб.

Кармаля с семьей поселяют в просторном доме неподалеку от дворца. Впоследствии этот дом займет миссия ООН, и именно здесь после взятия Кабула моджахедами будет укрываться Наджибулла. Именно здесь его схватят талибы, чтобы после жестоких пыток вздернуть на одной из площадей".

"Воинам-афганцам низкий поклон! Вечная память погибшим! Надо живым оказывать всячески помогать, поддержку, а погибшим воздать должные почести. И позор тем, кто их послал на неправедную войну, ничем не оправданную", — пишет Григорий Сомов.

"Солдаты не виноваты! Но сейчас поднимается волна оправдания Афганской войны со стороны официальных СМИ — дескать, это было необходимо для обеспечения безопасности Государства...ну и так далее... Опять начинается одурачивание, уже молодого поколения. На случай новой войнушки? Подготавливается идеологический базис?" — спрашивает metalag.

"После Афгана в Россию и СНГ хлынул поток наркотиков и незарегистрированного оружия. Общество резко криминализировалось. Убить человека стало проще,чем срезать кочан капусты,что и происходило в лихие 90-е, — заключает law_and_ordnung. — Любая война ожесточает людей и ее больше никогда не должно произойти. Для этого нужно расследовать причины этой войны и судебное решение: обвинительное или оправдательное. Нужна правда. А воинам слава, они выполнили приказ!"

Дмитрий Разин