30 января исполняется 80 лет с момента назначения Адольфа Гитлера канцлером Германского рейха (главой правительства Немецкой державы, если точно). Вопреки устоявшимся представлениям, это назначение пролоббированное торгово-промышленной олигархией, не было направлено против "левой угрозы": коммунисты Эрнста Тельмана настолько перегрызлись с социал-демократами, что объединялись против них даже с нацистами, как это было в Пруссии.
У этой "рокировочки" было две плохо скрываемые цели: сорвать попытку проведения военно-аристократической верхушкой реформ, подобных "Новому курсу" Франклина Рузвельта (позднейший грандиозных успех финансовой политики Ялмара Шахта указывает на хорошие перспективны такого сценария), и нейтрализовать харизматического популиста испытанным путем: заставить растратить популярность на политическое обеспечение того, что сейчас называют "жесткий монетаризм".
Гитлер вырвался из хитроумной политической западни, гениально сыграв на страхе президента страны фельдмаршала Гинденбурга перед "красной угрозой", когда в зареве пылающего Рейхстага (не самое крупное политическое хулиганство тех лет) убедил его подписать указ о введении чрезвычайного положения. Дальше случился обвал, и политические элиты, и избиратель массово сдались Гитлеру: партии самораспускались, коммунисты толпами просились в НСДАП, а интеллектуалы внезапно и с устрашающей силой впадали в ура-патриотический маразм.
За последние 13 лет было модно сопоставлять политику Гитлера и Путина. Дань этому отдал и автор, сравнивая ликвидацию многопартийности и федерализма, превращение бюрократии в партийную номенклатуру, а силовиков — в правящую касту, создание личной психологической унии подданного с лидером как основы политики в обоих режимах.
Но есть две огромные разницы между путинизмом и гитлеризмом. Первая — за Гитлером было возникшее в полуподполье массовое движение с самостоятельной идеологией и героической историей (борьба с полицией и коммунистами). Вторая — Веймарская Германия была травмирована расчленением и утратой великодержавного статуса, а современную Россию средний обыватель считает недооцененной из-за козней Вашингтона великой державой.
Что касается распада империи, то со времен важной психокомпенсирующей победы над Грузией лозунг "Крым — Севастополь!" окончательно забылся и сменился диаметрально противоположным: "Хватит кормить Кавказ!", означающий, среди прочего, и добровольный отказ от благоприобретенных грузинских провинций.
Все попытки путинского окружения создать ему массовое движение поддержки, начиная с дорогостоящих "молодежек" и завершая Нарфронтом, закономерно привели к появлению все новых и новых симулякров. "Путинюгенд" выродился в армию наемных блогеров, а "партия власти" стремительно превратилась в унылый профсоюз региональной бюрократии, для которого сравнение даже с поздней КПСС выглядит как романтическая героизация.
Однако все вышесказанное не отменяет угрозы фашизации России. Эта угроза исходит именно из недр "партии власти".
10 лет назад на политический и деловой Олимп рванули "голодные" чекисты, которых гайдаровские реформы обрекли на участь олигархических "крыш". "Обновленный путинизм" извлек из политического небытия такие странные фигуры, дал возможность безнаказанно для политической репутации идти на столь экзотические шаги, что стало совершенно очевидно: если Госдуму оставить в покое, то этот "взбесившийся принтер" запретит не только гомосексуализм, но и внебрачный секс и сделает православие государственной религией.
Порыв к фашизации заключен в самой сути выращенной Путиным номенклатуре, самостоятельно, без кремлевских понуканий отрицающей и демократию и само понимание личности как суверенной от государства величины. Пущенная на самотек идеологическая эволюция этой номенклатуры привела к появлению Изборского клуба, чьи мрачно-романтические планы о введении в стране мобилизационного режима заставляют думать о построениях Исаева и Яровой как о разгуле левого либерализма.
Самое забавное, что главная угроза российским элитам исходит вовсе не от оппозиции, несмотря на все ее заклинания о люстрации, антикриминальной революции, а теперь и национализации, но от спонтанно фашизирующихся путинских "хунвейбинов". Победа демократической оппозиции в ее нынешнем виде не будет грозить элитам ничем страшнее обратной перекраски черно-желтых роснефтевских автозаправок в зелено-желтые юкосовские цвета. А вот "голодные" путинские реваншисты, орущие на каждом углу о борьбе с бюрократией, могут развязать действительно "опричные" силы.
На подобных построениях и делается расчет привлечь на сторону либеральной оппозиции олигархические круги, точнее обещать обеспечить возвращению к олигархии либеральный ребрендинг. В спорах внутри оппозиции мы возвращаемся к дискуссиям 95-летней давности между меньшевиками и большевиками о том, готова ли страна к новой эпохе (социализму, демократии) или нужно ждать вызревания нового среди старого. Сторонникам Ленина казалось нелепым вернуть взятую власть гучковым и рябушинским и ждать, пока они не создадут условия для "правильного" перехода к социализму. Выступление Корнилова показало наивность демократических социалистов и правоту Ленина. Стремительное тоталитарное, а потом и имперское перерождение большевизма доказало (постфактум) всю обоснованность аргументов демократических социалистов.
Если вернуться к нашим реалиям, то, с одной стороны, очевидно, что переход от нынешней "имитационной" демократии к демократии "манипуляционной" уже кажется огромным прорывом, дающим возможность создать в обществе демократический плацдарм и постепенно его расширять. Завершим удачно то, что провалилось в середине 90-х.
Главной причиной дискредитации либерализма стала колоссальная социальная дифференциация и абсолютная социальная безответственность и "краснодиректорского", и новобандитского менеджмента. Единственным рецептом от этого в рыночных условиях являются реальные профсоюзы, добивающиеся не только гарантий занятости, но и предотвращающие вывод активов путем получения трудовыми коллективами права "второго ключа" при решении основных управленческих решений. Именно об этом необходимо будет думать, когда успехи демократической оппозиции предоставят ей возможность заняться социальным инжинирингом.
Вариант осени 1991 года стал "зеркальным" по отношению к опыту осени 1917-го. Победившая революция, дав убедить себя в неготовности общества к демократии, передала власть присягнувшей на либерализме и национализме партхозноменклатуре. В терпеливом ожидании, пока вырастет средний класс и потребует полноценной демократии. Этого пришлось ждать полных 20 лет, за которые к власти пришла уже отъявленная антилиберальная контрреволюция.
Поэтому после следующего успеха демократов они ни в коем случае не должны упускать из рук контроль за политикой. Для этого обществу должны быть предложены институциональные реформы. Понятно, что суть этих реформ не в переходе от президентской республики к парламентской, что кажется таким важным сегодня: мы ведь уже жили целых четыре года при "парламентской" во время "президентства" Медведева. Необходима вообще иная социально-политическая модель.
В России еще долго будет коррупция финансовая и, что самое опасное, политическая. Еще долго будет социальное расслоение. Даже на частичное их преодоление, как показывает опыт США и Западной Европы, нужно куда более полувека, и отсчет еще не начат. Но возможна попытка создания модели "Честная Россия" (название, которое я предложил в прошлом январе для гипотетической объединенной оппозиции). Государство с максимальной прозрачностью принимаемых, а главное — планируемых решений.
Права трудовых коллективов на контроль над менеджментом должны стать одним из несущих конструкций такой системы. Жестокие наказания чиновников за любую попытку солгать обществу или утаить важную информацию — второй принцип. У нас долго еще не будет "общества без бедности" или "общества без несправедливости", но мы можем постараться создать "общество безо лжи".
Я не боюсь, что мою идею украдут ретивые политтехнологи или спичрайтеры растущих сегодня как грибы после дождя партиек. В случае этого рецепта, как и других, принцип "живи, как проповедуешь" еще раз подтвердит свою истинность. Люди поверят только мощной, авторитетной и реально "прозрачной" политической силе.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
! Орфография и стилистика автора сохранены
