Возмущенная прогрессивная общественность, как водится, принялась клеймить позором судью и всё связанное с преследованием адвокатов Навального.
Во избежание любых кривотолков сразу же определяю свою позицию. Как дела Навального, так и дела его адвокатов ничего общего с законностью не имеют и адвокаты должны быть освобождены.
Однако анализ происходящего посредством бинарного мышления, как обычно, чаще всего приводит к противоположному от желаемого результату.
Нельзя рассматривать это с позиции: все, что поддерживает или защищает Навального, — априори хорошо, а все противоположное — заведомо плохо.
Известно, что послужило основанием для преследования адвокатов. В 2023 г. от имени Алексея Навального велся твиттер и осуществлялись другие публикации, несмотря на то, что он практически все время, по информации властей, находился в штрафном изоляторе. Причем команда ФБК настаивала и на его авторстве, и на наличии неких секретных каналов связи с ним, неподконтрольных российским властям.
У многих, в т.ч. и у тех, кто, к сожалению, имел опыт незаконного преследования, возникли вопросы: как такое возможно? Я тоже опубликовал анализ ситуации и сделал вывод, что такое невозможно. Крайне маловероятно, что такому "врагу режима" удалось бы воспользоваться каналами тюремной связи, которые в значительной степени подконтрольны администрации колонии, или коррупционными схемами. Следовательно, единственный доступный в таком случае способ связи — это адвокаты.
Но в этом существует определенная проблема. Адвокат — это человек, предоставляющий юридические услуги, а не иные, например почтовые. На общение с адвокатом распространяется адвокатская тайна, но исключительно в части профессиональной деятельности, а не политической. Вся остальная переписка в пенитенциарной системе подлежит цензуре. Причем это не происки кровавого путинского режима, а общепринятая норма.
Поскольку я тоже имею определенный опыт пребывания в заложниках режима по сфабрикованному обвинению в Чехии, благодаря договоренности Кремля с окружением бывшего Президента Чехии М. Земана (несколько европейских государств сразу же отказали Кремлю в подобного рода сотрудничестве), то через некоторое время со мной связались журналисты и местные политики демократической ориентации стали задавать вопросы правительству о причинах нахождения в Чехии заложников Кремля. Мне довелось много общаться с журналистами, и один раз после выхода моего очередного интервью полиция задала мне вопросы о способах общения со СМИ. Я этого и не скрывал. Либо журналисты приходили ко мне на встречу, либо они передавали мне свои вопросы через адвоката, а я через адвоката передавал ответы. Это воспринималось нормально исключительно благодаря тому, что мое дело было экстрадиционным, да и вся полиция совместно с администрацией СИЗО, читая публикации в прессе, понимала, что происходит. И я помню одного адвоката, которого я попросил передать письмо жене. Но он не взял его у меня, а записал текст сообщения.
Это когда речь идет о правовом государстве, где даже избрание на определенный срок падкого до российских денег политика все же не подрывает всю систему.
Соответственно, в ситуации с Навальным адвокаты передавали написанные им тексты. Но дальше все как всегда.
Во-первых, всем было понятно, что тексты передаются через адвокатов. Поскольку это продолжалось достаточно длительное время, то очевидно, что ФСБ этому не препятствовала. В противном случае это было бы пресечено после первой же публикации Навального.
Во-вторых, я высказал предположение, что содержание текстов контролируется. Совсем недавно ФБК продемонстрировал видеозапись. Само по себе это подтверждает все утверждения о том, что власть не рассматривала содержание текстов, угрожающих её интересам.
В-третьих, сам факт получения видеозаписи невозможно расценивать как подтверждение коррупции в системе. При всех обстоятельствах сложно себе представить, чтобы кто-то из сотрудников колонии в России пошел на такой шаг из-за денег. Тем более что запись представлена общественности именно тогда, когда авторитет и оппозиционность ФБК, мягко говоря, поставлены под большое сомнение.
Как, исходя из этого, можно оценить действия адвокатов? Что они не понимали, где они находятся, нормы закона и правила игры? Если ФСБ и ФБК вели некую игру, цели которой я не хочу комментировать, то как можно было этого не видеть? Ведь если эта игра велась, то следовало либо предоставить возможность ФСБ работать со своими людьми в ФБК напрямую, либо оговорить гарантии, либо предвидеть последствия.
Представьте на минуту ситуацию, что власть не отреагировала на действия адвокатов. Как тогда она будет выглядеть? Не может же власть признать, что ФБК — это либо как минимум не ее враг, либо ее агент, либо она абсолютно не контролирует ситуацию в колонии.
Можно себе такое представить? Разумеется, нет.
Другое дело, что власть творит абсолютный правовой беспредел. С точки зрения правового государства, подобные нарушения находятся в компетенции дисциплинарного комитета адвокатской палаты или министерства юстиции, но никак не могут быть предметом уголовного преследования.
Разумеется, в свете вышеизложенного не имеет смысла комментировать заявления Ю. Навальной или ФБК о том, что Путин боится Навального.
Бессмысленно комментировать заявления о преследовании за профессиональную деятельность, поскольку то, о чем идет речь, больше подходит под категорию непрофессиональной деятельности.
А о том, что если бы ФБК не упорствовал в авторстве Навального, что само по себе уже неправда, то, возможно, этой проблемы для адвокатов не возникло бы.
Но это из той же оперы, что и многочисленные задержания сторонников ФБК за перечисленные им копеечные донаты под гарантии полной тайны организаций и вкладов или развернутой ими же компании с призывом срывать провоенные плакаты, что неизбежно обернется новой волной арестов.
Одновременно это также является ответом на бесконечные споры о методах борьбы.
Само по себе дело Навального и его адвокатов по эффективности мало чем отличается от свечения фонариками, УГ, полдников или русских маршей в Берлине. Имитация оппозиционной деятельности есть, жертвы есть. Есть даже легитимизация режима и порождение необоснованных надежд или русских народных сказок.
Есть другой живой пример действительно самоотверженной и героической борьбы с режимом Путина. Это Александр Скобов. Он изначально понимает характер борьбы. Он понимает, что в России в противодействии власти невозможно рассчитывать на правовые нормы и на справедливый суд. И в суде А. Скобова нет адвокатов, нет ни ссылок на нарушения закона, ни необоснованных надежд. А есть только мужество и решительность. И реальная борьба не просто с Путиным, а с имперством, с Русским Миром. С содержанием, а не с формой.
Во всех других случаях ни делом, ни борьбой с Путиным, как любит выражаться заслуженный борец с режимом И. Яшин, не пахнет и в помине. А отвлечение от дела, от помощи в Победе Украины — налицо. Но это совсем другая история.
