Желание изобрести какой-то особенный велосипед приводит наших мыслителей в тупик. Оказывается, тут проходил круглый стол "Патриотизм как национальная идея", который был организован Экспертным институтом социальных исследований.
В итоге участники пришли к выводу, что патриотами в стране являются практически все (видимо, за исключением отщепенцев и иностранных агентов), поэтому нужно теперь внедрять патриотизм в глубь общества. "Наступает эпоха глубинного патриотизма", - сообщил собравшимся Александр Дугин.
Тут какое дело. Патриотизм в принципе не является идеей. То есть совсем. Идея всегда базируется на ценностях, а их человечество за всю свою историю смогло найти только две - свобода и справедливость. Любая религия, философия и идеология - это всегда попытка найти баланс между этими ценностями применительно к какой-либо области человеческой деятельности. Патриотизм - то есть, беззаветная любовь к правящему сегодня монарху и его дворне - ценностью не является, так как не имеет ни малейшего отношения ни к свободе, ни к справедливости.
Как раз поднятие на щит патриотизма в качестве эрзац-заменителя ценностей говорит об их отсутствии. Что мы сегодня и наблюдаем в России - и свобода, и справедливость в любом изложении сегодня отсутствуют, а любые их проявления выкорчёвываются с корнем. Поэтому и востребован патриотизм - то есть, слепая нерассуждающая любовь (а точнее, беспрекословное подчинение) правящему режиму.
И не стоит путать родину и режим ("Отечество" и "ваше превосходительство"), так как понятие "родина" у разных людей достаточно сильно отличается в силу наличия у них собственных ценностей и соответствия им того, что они наблюдают и в чем живут. Именно это и создает её многообразие и дает шанс к развитию. А вот режим - он един и монолитен. И любить его предписывается таким, каким он есть. Шаг влево, шаг вправо - караул будет стрелять без предупреждения.
По факту, "круглый стол" обосновывал правильность и полезность "стокгольмского синдрома", когда заложник начинает испытывать понимание и сочувствие к действиям захвативших его террористов. И именно "стокгольмский синдром" предписано считать национальной идеей современной России.
Проблема всегда в том, что когда человек перестает быть заложником, его положительные чувства к террористам исчезают вместе с "синдромом". Именно поэтому он е может быть ценностью, так как она является базой для этики - понятий о добре и зле, допустимом и запретном. Когда ценности "мерцают", исчезая и появляясь в зависимости от текущей ситуации - это не ценности.
! Орфография и стилистика автора сохранены
