Верховный суд на своем вчерашнем пленуме предложил рассматривать как применение насилия к представителю власти в том числе угрозы, которые не повлекли никаких последствий для здоровья потерпевшего, но напугали его.
В конкретных российских условиях это открывает практически безбрежное пространство для любых репрессий, так как "испуг" - штука крайне субъективная. Сродни тяжелым душевным страданиям упакованных в броню омоновцев, в которых бросили пластиковый стаканчик из-под воды.
Подобного рода новация лежит строго в тренде перехода-трансформации авторитарной диктатуры в террористическую, что происходит у нас прямо на глазах. Причина понятна: авторитарная диктатура исчерпала весь свой лимит устойчивости, а потому для сохранения власти вынуждена переходить к прямому неограниченному насилию, других инструментов контроля у нее уже нет.
Вообще, мы наблюдает третью трансформацию правящего в России режима буквально за последнее десятилетие. Относительно либеральный буржуазно-демократический режим, управляющий страной на основании неформальной сделки невмешательства в общественную жизнь при условии сохранения лояльности вначале трансформировался в авторитарную диктатуру, которая примерно с 2018-2019 года начала переход к прямому террористическому управлению. Сам переход начался в ходе ковидного геноцида 20-21 годов, и сейчас эта трансформация проходит свою завершающуюся фазу.
Как это обычно бывает для подобных процессов, каскадные трансформации происходят с возрастающим ускорением. Переход от буржуазной демократии к авторитаризму и собственно период авторитарной диктатуры прошли в 2011-2019 годах - то есть, в течение почти десятилетия. Трансформация авторитарной диктатуры в террористическую длится четвертый год и, по всей видимости, сумеет вытянуть еще год. Дальше - сомнительно, так как затраты ресурсов на поддержание террора крайне высоки, а режим как раз-таки находится в состоянии жесточайшего дефицита ресурсов, что, собственно, и вынуждает его метаться между внутренним террором и внешней агрессией.
Теоретически треррористическая диктатура может либо продлить свою агонию по методу братского венесуэльского режима - то есть, организовав исход значительной части населения из страны (в Венесуэле от прелестей боливарианской мафиозной диктатуры с 2018 года бежало более 5 млн человек (шестая часть), второй вариант - трансформироваться в диктатуру тоталитарную, существенно менее затратную по ресурсам, чем прямой террористический режим.
Однако для тоталитарной диктатуры режим должен предъявить разделяемую значительной частью населения идеологию. Это критическое условие, без выполнения которого тоталитаризм невозможен. Я уже писал, что тоталитарный режим характеризуется добровольным согласием населения на "самозаключение" в лагере, где без участия лагерной администрации-режима оно само лоялизирует тех, кто не согласен с установленным порядком. Режим в тоталитарном государстве устанавливает рамки и правила, отдавая населению на откуп самостоятельное исполнение всех запретов. Но без разделяемой населением идеологии подчинения такому порядку добиться его невозможно.
Поэтому я пока крайне скептически отношусь к возможностям трансформации террористической диктатуры в тоталитарную - нет необходимого условия для этого. Попытки нарисовать ее на коленке ни к чему не приводят, так как
идеология - это всегда про ценности, а режим не может предъявить ни одну из них, в нравственном отношении представители режима выглядят буквально нелюдью, у которых нет ничего человеческого. И это серьёзная проблема.
Если это так, то пространство решений у террористического режима Кремля буквально сжато в точку:
выдавить значительное число людей за пределы страны - само по себе мероприятие, требующее колоссального управленческого ресурса, которого нет. Вести внешние войны режим уже не в состоянии - опять же, нет достаточного для этого ресурса. Сам по себе террор - сильнейший экзотермический процесс, быстро нагревающий общество и поднимающий социальную температуру. Без охлаждения или без удаления перегретого "теплоносителя" террор - это работающий двигатель со сломанным радиатором охлаждения. Рано или поздно (скорее рано, так как террор - процесс самовозрастающий) "заклинит клапаны", после чего двигатель перестанет работать.
Я полагаю, что происходящие сейчас события и процессы, поднимающие градус насилия - вещь объективная. Это инстинктивное желание режима удерживать контроль и власть. Социальная температура при этом латентно возрастает, причем социологические замеры в принципе неспособны обнаружить этот процесс. Это подтверждается неоднократным повторением одной и той же истории: никогда социологические опросы не выявляли подъем политической активности масс перед волнами массовых протестов. Ни в 2011 году, ни в 2019, ни в 2020 годах ни один из опросов, проводившихся буквально за месяц-два перед резким подъемом активности, не показывали ничего. Количественные исследования бессильны определить точку перехода. Это могут сделать только качественные исследования.
Кстати говоря, пример этому есть - в марте 2011 года был опубликован доклад исследовательской группы Никольской, Дмитриева и Белановского, который прогнозировал наступление массовых протестов - и они состоялись немногим позднее, чем через полгода. При этом социология до самого конца не видела ничего.
Динамические процессы в социуме сегодня количественному прогнозированию не поддаются - нет понятийного аппарата для таких исследований, нет моделей, а значит - любые исследования без подобного инструментария похожи на измерения термометром расстояния. То есть - ты получаешь какие-то данные, но ты не можешь их перевести в нужную систему измерений, так как ее попросту нет. Но вместо создания таких инструментов упорно продолжают пользоваться тем, что есть.
Я полагаю, что трансформация террористической диктатуры в тоталитарную в России на данном этапе невозможна. При этом возможности террористического режима поддерживать всё возрастающий уровень насилия небезграничны, а потому новая трансформация станет необходимой не позднее, чем через год, но трансформироваться будет не во что. Двигатель начнет стремительно перегреваться.
И вот тогда мы можем столкнуться с процессами разрушения режима как цельного объекта.
По всей видимости, разрушение будет происходить по схеме отторжения периферии системы и сброс в нее накопленной социальной энергии. Проще говоря - мы перейдем к стадии распада с интенсивными конфликтами на периферии. Причем периферией может быть не только география, но и социальная периферия - гражданский конфликт и даже война могут затронуть как приграничные территории, так и территории социально обездоленные.
Но сам по себе режим это уже не спасет - он будет распадаться вместе с географической и социальной территорией страны.
А пока мы можем наблюдать стремительный рост насилия. Решение пленума Верховного суда, открывающее новые возможности для террора против населения - всего лишь эпизод, которые сейчас возникают буквально каждый день.
! Орфография и стилистика автора сохранены
