Санкций в России больше всего боятся самые богатые и самые бедные. Первых немного, и они не участвуют в социологических исследованиях (в редких случаях удается взять у них глубинное интервью в рамках конкретного проекта – на мотивации и личных связях). Они опасаются за свой бизнес, интегрированный в той или иной степени в мировой рынок. И за свой статус, который уже оказывается под вопросом в условиях изоляции России.
Вторых много – и они полностью ориентированы на ценности выживания. Они живут своей локальной жизнью, где почти нет места глобальным процессам. Телевизор они смотрят – но, в отличие от разных категорий российского среднего класса (класса, разумеется, по собственным ощущениям, а не европейским стандартам) и пенсионеров с большим стажем и стабильными пенсионными выплатами, куда меньше интересуются геополитикой. Сериалы и развлечения, стремление хотя бы на время уйти в иллюзорный мир – вот их сфера интересов. Любые экономические потрясения могут ударить по ним сильнее, чем по другим группам населения – им некуда сокращать свои расходы.
Кстати, самых богатых и самых бедных объединяет еще одна особенность – они абсентеисты. Первые не ходят на выборы, так как привыкли решать проблемы – а на выборах их голос мало что значит. Вторые политикой не интересуются – им бы выжить – а в политиках они разуверились много лет назад.
Российский же средний класс расколот – по основным внешним признакам на государственный и негосударственный. Потому что в него входят и силовик, и мелкий бизнесмен, и юный основатель стартапа, и провинциальный врач, который никогда не посчитает себя бедным из-за человеческой гордости. Понятно, что пожилой бюджетник больше рассчитывает, что государство защитит его от последствий введения санкций, чем его сын, живущий "параллельно" государству и имеющий зарубежных клиентов и (или) партнеров. Хотя не стоит полностью абсолютизировать социальные факторы и сбрасывать со счетов психологические, связанные в том числе с идеологическими предпочтениями. Тот же бюджетник может серьезно опасаться санкций, тогда как человек, прямо не связанный с государством, может считать, что "ничего страшного, прорвемся".
! Орфография и стилистика автора сохранены
