Жил в конце XIX века в России человек по имени Василий Митров. С молодости он принимал участие в революционном движении. Его много раз арестовывали и наконец в 1898 году выслали в Вологодскую губернию, а потом перевели в город Орлов в Вятской губернии. Здесь было много политических ссыльных, и жить им всем было нелегко. Работы для таких, как они, практически не было. Митрову иногда удавалось отправлять в газеты и журналы свои очерки, но не более того. Ясно, что жизнь у него была нелегкая. А тут еще он влюбился.
Здесь же в Орлове находилась Клавдия Приходькова, которая в Петербурге, до ссылки, преподавала в кружке рабочей молодежи, писала листовки. Наверное, они были знакомы и раньше, так как оба сотрудничали с петербургским "Союзом борьбы за освобождение рабочего класса". Клавдии Приходьковой повезло больше, чем другим ссыльным — она смогла найти работу учительницы. Но вот тут еще один поворот — она тоже влюбилась.
Но только если Митров был влюблен в нее — и, судя по воспоминаниям, очень сильно, то она влюбилась в другого ссыльного — яркого и харизматичного Николая Баумана. У них начался роман, который затем быстро закончился, не совсем понятно даже по чьей инициативе. Дальше все разворачивается быстро, хотя ясно, что перед нами типичный чеховский сюжет о тихих несчастьях хороших людей. Бауман бежал из ссылки, а Приходькова вышла замуж за Митрова и уже ждала ребенка.
Вот только следующий поворот — совсем не чеховский, а какой-то уж совсем омерзительный. Бауман вместе с другим здешним ссыльным Вацлавом Воровским начали отправлять Приходьковой какие-то мерзкие письма и не слишком приличные карикатуры. Мы не знаем, что там было, но 24 декабря 1901 года Клавдия Приходькова отравилась, и все ее знакомые в Орлове винили в этом Баумана и Воровского.
Митров, похоже, был в отчаянии и, так как и Бауман, и Воровский вскоре оказались сотрудниками газеты "Искра", то он и обратился в редакцию, надеясь, что братья-революционеры осудят тех, кто, как он думал, погубил его жену. В "Искру" же написали письмо и другие ссыльные, жившие в Орлове. Дело было грязным, но проблема заключалась в том, что и Бауман, и Воровский, были энергичными и очень полезными для "Искры" людьми, поэтому Ленин надавил на всех, кто был возмущен и сумел добиться принятия решения о том, что дело это личное и революционерам вмешиваться в него не следует.
Не знаю, уместно ли в данном случае использовать слово "забавно", но во всяком случае странно думать о том, что это решение было принято в период зарождения той самой партии, члены которой будут потом с упоением копаться в чужом белье, разбирая на партсобраниях дела о супружеских изменах и аморальном поведении. Но это так, замечание в сторону.
Митров сначала поскандалил, а потом смирился. Можно, конечно, предположить, что именно поэтому он позже примкнул к меньшевикам, но это уж будет слишком романтично. Митров занимался революционной деятельностью, был снова арестован и выпущен в 1905 году после амнистии 17 октября. Он должен был, конечно, знать, что на следующий день после этой амнистии — 18 октября — Николай Бауман, попытавшийся проехать на пролетке по Немецкой улице в Москве (сегодня она называется Бауманская), размахивая флагом с надписью "Долой самодержавие", был убит в драке с человеком, пытавшимся его остановить.
Бауман превратился в одну из икон революции, как, впрочем, и Воровский, доживший до революции, ставший дипломатом и застреленный в Лозанне в 1923 году белым офицером, потерявшим во время гражданской войны родных. В Москве улицу Воровского переименовали обратно в Поварскую, но не сомневаюсь, что по всей России их еще много.
А Митров был депутатом Государственной Думы, но после 1907 года от политической жизни отошел, тихо жил, работал экономистом, умер в 1946 году. Я пыталась найти — был ли он снова женат, преследовали ли его в сталинские времена — но ничего не нашла. Незаметный человек со своим незаметным горем. Вернее, никем не замеченным.
! Орфография и стилистика автора сохранены
