1984

Николай Подосокорский:

"Силовики на протяжении недели после акции в поддержку политика Алексея Навального, которая состоялась 21 апреля, задержали 115 человек. Об этом сообщает "ОВД-Инфо". Более половины задержаний — 58 — зафиксированы в Москве. В Нижнем Новгороде задержаны 11 человек, в Перми и Хабаровске — по десять. Задержанным обычно вменяют участие в несогласованной акции, ссылаясь на данные камер видеонаблюдения, или организацию несогласованного мероприятия путем поста в соцсетях.

Самой популярной тактикой полиции, особенно в Москве, стало выжидание "правонарушителей" и их задержание, когда те приходят к себе домой или, наоборот, уходят. Таким образом задержали профессора РГГУ Александра Агаджаняна, когда тот возвращался с работы. Он ночь провел в отделе, несмотря на то, что у него астма и к нему приезжали врачи. На следующий день его вдобавок еще и оштрафовали".

Кирилл Шулика:

"Савеловский районный суд Москвы оштрафовал на 20 тысяч рублей профессора РГГУ и религиоведа Александра Агаджаняна за участие в акции в поддержку политика Алексея Навального.

Ночь профессор провел в отделе полиции. Несмотря на то, что ему 62 года и что у него астма".

Он же:

"Новая тактика с арестами через несколько дней после уличных акций тоже деморализует чисто психологически, на то и расчет. Одно дело на адреналине убежать от ОМОНа, это даже можно использовать как повод для гордости, тем более если тебе лет 20, а другое дело — сидеть дома и вздрагивать от каждого шороха.

С другой стороны, теперь уже точно настало время черных воронков. Хорошо, что пока не машин "Хлеб".

Телеграм-канал "Телеканал Дождь":

"Корреспондента "Дождя" Алексея Коростелева забрали из дома в полицию для оформления протокола об участии в акции протеста 21 апреля, на которой он работал как журналист — с редакционным заданием и пресс-картой".

Телеграм-канал "Невластный телевизор":

"Задержание журналистов "Дождя" и "Эха Москвы" за участие в несанкционированном митинге, несмотря на наличие пресс-карт, жилетов и редакционных заданий, — это вполне ожидаемый шаг.

Глупо надеяться на то, что власть оставит без внимания независимых журналистов. За них возьмутся тоже. Ведь именно они освещают все митинги, пикеты и прочее.

А если максимально ужесточить правила работы журналистов на несанкционированных мероприятиях, ввести какую-нибудь аккредитацию, которую получат только лояльные журналисты, то и освещать будет некому. Проблема отпадет сама собой".

Олег Пшеничный:

"Созвонился с нашим другом, замечательным поэтом Всеволодом Емелиным. По итогам сегодняшнего дня у него повестка в суд на завтра 10 утра, обвиняют в передвижениях по городу Москве по маршруту, предварительно не одобренному органами ФСБ, МВД и роскомнадзора. Юным полицаям, конечно, нисколько не стыдно говорить глупые вещи и совать подмётные бумажки в лицо поэту, ветерану свержения ГКЧП и русского демократического литературного движения, почтенному джентльмену, которому не так уж и много осталось до When I'm Sixty Four".

Лев Шлосберг:

"Даже разовое редакционное задание делает любого гражданина журналистом — и пишущим, и снимающим. Длительность работы журналиста не является критерием для получения статуса. Но не в этом, конечно, дело.

Дело в том, что публичные акции протеста против полицейского государства страшны для этого государства не только сами по себе, но и своим общественным резонансом. А резонанс создают в первую очередь СМИ и другие медиа. То, о чем не пишут, не существует в глазах общества. Бойкот политического события для общества равносилен перекрытию кислорода для жизни.

Число сочувствующих протесту важнее числа протестующих, потому что молчаливое отторжение от власти — то же отторжение и отказ в доверии. А непубличность такой позиции даже создаёт новые риски — волны нет, а море волнуется.

Атакой на прессу без всякого разбора власти хотят заставить журналистов перестать рассказывать об акциях протеста, перекрыть информационный кислород обществу. Важен не знак повествования, он может быть и негативным, но любой рассказ о событии подтверждает факт события. А оценку люди ставят сами. Именно эти публичные рассказы "вызывает глубокую обеспокоенность" властей.

Тотальными репрессиями, прямыми угрозами уголовного преследования власти смогли сократить число протестующих на улицах, но это никак не сократило число публикаций о протесте. Поэтому теперь пришли за журналистами. Чтобы молчали".

Дмитрий Гудков:

"Ещё полгода репрессий, и сторонников испанского варианта, то есть мягкого транзита к демократии или просто адекватности не останется. Транзит власти в Мьянме невозможен: там на улицах убивают людей. У нас пока нет, но мы уже должны смотреть не в европейское, а в азиатское зеркало.

Репрессии усиливаются, режим совсем не собирается пускать слюни старческого маразма. Он видит цель, удержать власть любой ценой, и не замечает препятствий.

Таким темпом, он расшибет лоб об стену, а не скончается в мирной кровати.

И, возможно, лоб будет в том числе и нашим.

Исторический закон прост: при активных репрессиях транзит — это революция. А кончается ли она удачей — это уже вопрос другой".

Телеграм-канал "Запретное мнение":

"Признание "ФБК" и штабов Алексея Навального "экстремистскими организациями" — это окончательный запрет уличной внесистемной оппозиции.

Путинский режим в течение последних лет шаг за шагом подбирался к данному, мягко говоря, очень спорному решению и аккурат к старту большого политического сезона 2021 наконец дошёл.

Уличная внесистемная оппозиция — это обязательный элемент любого здорового гражданского общества. На улицу выходят те категории населения, чьи интересы не представлены(либо представлены в недостаточных размерах) в действующих органах власти. Очевидно, что интересы абсолютно всего населения представить физически невозможно — кто-то всегда будет недоволен.

Вменяемые демократические режимы, которые думают на несколько шагов вперёд, с помощью уличных протестных акций проводят "перепись" радикально несогласных с действиями власти и делают определённые выводы.

Авторитарные и тоталитарные режимы пытаются их разогнать и наказать.

Путинский режим пошёл ещё дальше — он уличные протесты запрещает как явление.

Шаг глупый и необдуманный. Особенно если учесть, что ранее в РФ уже были упразднены: демократические выборы, независимые суды и СМИ.

От разгрома института "уличных протестов" несогласные не станут в момент сторонниками Путина".

Роман Попков:

"Помню, в камере на Окрестина со мной сидел дед, который ни в какой акции протеста не участвовал, его просто откуда-то со двора омоновцы забрали во время облав.

Когда началась вся эта жесть с судами (людей выводили из камер на коридор и там, на коридоре, приговаривали к аресту), когда новые прибывавшие арестанты рассказывали про новую творящуюся на воле жесть, дед просто ходил взад-вперед. И время от времени с мрачным глубокомыслием говорил: "Мда. Очень печально. Все это очень печально".

Вот так и мы все сейчас, как этот дед. "Очень печально".

Телеграм-канал KALOY.RU:

"Как ни странно, в нашей стране нет никаких законов, регулирующих работу системы распознавания лиц. И нет никаких законных оснований как для использования этой системы, так и для запрета к ее использованию. Кроме того, с точки зрения закона неясно, кто имеет право доступа к данным таких камер.
Есть лишь Гражданский кодекс, который ограничивает возможность использования изображения человека, и закон "О персональных данных", согласно которому фото или видео могут являться персональными данными, только если такое изображение привязано к конкретным паспортным данным. Но оба эти закона бессильны перед исключениями — такие изображения можно использовать, если:
— съемка шла в общественном месте месте,
— изображение необходимо для целей общественной безопасности".

Федор Крашенинников:

"Все так откровенно и прямолинейно. Путину уже нечего сказать людям и нечего пообещать — поэтому остается только прямой подкуп перед каждыми выборами и репрессии".