15 марта 1818 года Александр I приказал начать разработку "Государственной уставной грамоты Российской империи". Теоретически она могла стать первой русской Конституцией.
Разработку "Грамоты" для России царь поручил, разумеется, иностранцу. Французскому юристу Петру Пешар-Дешану. Ну виданное ли дело, чтоб русский мог что-то толковое в таком ответственном деле сочинить? Вот Михаил Сперанский, к примеру, взялся. В результате пришлось отправлять реформатора в Пермь. Потому как великий русский историк и либерал Карамзин убедительно доказал царю: "нет сомнения, что крестьяне счастливее, имея бдительного попечителя и сторонника".
После ссылки Сперанский вполне вразумился и более ни о какой конституции не помышлял. Его даже не стали привлекать к созданию "Грамоты". Обошлись малыми силами. Общее руководство осуществлял Николай Новосильцев, участник подавления восстания Тадеуша Костюшко, вице-президент временного совета, управляющего Царством Польским. Текст "Грамоты" - на французском, чтобы царю было легче читать и понимать - собственноручно написал Пешар-Дешан, а на русский перевёл Пётр Вяземский - единственный последовательный либерал в царском окружении (не только Александра, но и братца его Николая). Он же окончательно отредактировал и принял на себя всю меру ответственности за содеянное.
Хотя особо опасаться было нечего: "Уставная грамота" предусматривала создание двухпалатного парламента, разделение властей, федеративное деление страны. Но вся исполнительная власть по-прежнему оставалась в руках монарха. Единственное, что было реально радикальным - признание некоторых прав человека (как ни крути француз Пешар-Дешан всё-таки выходец из ВФР) и свободу печати. Кроме того "никто не мог быть арестован без предъявления обвинения; никто не мог быть наказан иначе, как по суду".
Крепостное право и крепостные крестьяне в тексте "Грамоты" вообще не упоминались. То есть никакие конституционные нормы на них не распространялись (они как были рабами, так и оставались). Но параллельно с "Грамотой" царь поручил разработать и секретный проект отмены крепостного права. Его предложил военный министр Аракчеев (вот бы декабристы удивились, если б узнали). Окончательную версию проекта разрабатывали тот же Новосильцев вместе с Новороссийским губернатором Михаилом Воронцовым и будущим Финляндским губернатором Александром Меншиковым. Царь проект, разумеется, отверг и повелел упрятать подальше.
Так что зря старался Пётр Андреевич. Да и Пётр Иванович Пешар-Дешан тоже. Царь, конечно, из вежливости текст "Грамоты" прочитал. Но тут же отверг "Грамоту" и даже публиковать не разрешил. Наоборот, приказал унести с глаз долой. Этот текст был обнаружен лишь через тринадцать лет - во время Польского восстания 1831 года. Повстанцы нашли её в Имперской канцелярии среди других бумаг Новосильцева и напечатали. Сразу на трёх языках - русском, польском и французском. Дабы, как говорилось в предисловии к публикации, напомнить царю, что русскому народу уже пора "начать наслаждаться плодами конституционной монархии". Николай I реально перепугался и повелел палачу Польского восстания Паскевичу найти и уничтожить как можно больше экземпляров "Грамоты". Паскевич взял под козырёк и в результате 1578 экземпляров проекта были сожжены. Остался только рукописный оригинал, его сразу надёжно спрятали в секретном архиве.
В общем, даже очень куцей конституции русские ещё долго не увидели. И не то, чтобы Александр I был каким-нибудь особо свирепым сатрапом и деспотом. Но он был царь, то есть самодержец. А ему предлагалось делить власть ещё с кем-то. Условно, разумеется: по смыслу "Грамоты" парламент имел право отвергнуть внесённый царём закон, но был лишён права какой-либо законодательной инициативы. А тут ещё, как назло, в Италии, Испании, Греции начались народные восстания. Какая уж тут конституция? Монархию не ограничивать надо, а спасать! Ну вот он и спасал. Хотя бы собственную. Это уж потом Николай всерьёз за Европу взялся, стал её жандармом.
Короче, никакой конституции и тем более свободы никакой самодержавный властитель добровольно не даст. Тому есть примеры и поближе: свобода в Россию пришла тогда, когда Горбачёва припёрли к стенке. Не Рейган с Тэтчер (хотя им тоже спасибо), не фронда в КПСС и даже не мирные демонстрации Народного фронта, а простые - и очень немирные - русские шахтёры. На них опирались и Ельцин, и Сахаров, и прочие собчаки. И так будет всегда.
! Орфография и стилистика автора сохранены
