Многие сегодня вспоминают свои первые школьные линейки, когда "первый раз в первый класс". И показывают уже своих деток, идущих в школу. Другие возмущаются тем обстоятельством, что школьные линейки то ли отменили, то ли собираются отменить. Но во всех сообщениях сквозит радостное, теплое отношение к школе и её линейкам.
Мне же школа никогда не нравилась. С самого начала и до самого конца. С первого по одиннадцатый класс, пропуская почему-то четвёртый, в чем уже чувствовалась какая-то абсурдность.
Мне не понравилась сразу. Эта дурацкая линейка с детьми, одетыми в форму. Тогда ещё с Лениным, через год это станет уже неуместно. Все эти бантики, цветочки и бесконечная радость от того, что любимые чада отправились в школу.
Лично я не радовался. Мои худшие опасения подтвердились уже на первом этаже. Там почему-то было очень темно, а на окнах, в том числе, в классах были решётки. Эта темнота и эти решётки станут фирменным стилем первого этажа нашей школы.
Всё десять следующих лет, попадая в кабинеты первого этпжа, я размышлял о том, зачем эти решётки. "А если начнётся пожар и мы будем гореть!? Куда нам деваться?"
Следом за этим начались вечные людские игры в доминирование, травля и бойкоты неудачливых одноклассников. А затем - нападки старшеклассников, с которыми было сложно бороться, поскольку в детстве возраст сильно сказывается на силе.
Потом были злые учителя (не все, но многие) с совершенно садистскими наклонностями. А ещё через какое-то время случился 93 год, и вчерашние дети удачливых депутатов, про которых шипели, но шипели всегда за спиной, превратились в детей врагов нового рассеянского народа, который с радостью отыгрывался на детях побежденных, у части из которых ещё и отцы оказались в тюрьме.
Измывались в основном учителя. Дети относились лайтово враждебно, ибо плохо разбирались в политике, но знали, что их папы и мамы за президента. Пройдёт несколько лет и все поменяется, но тогда было именно так.
А вот учителя, учителя, да. Они старались. Помню, как училка по английскому в младших классах с ненавистью сказала мне: "Ты такой же баран, как и твой отец". Тогда я встал, подошёл к ней и смел рукой все со стола. Позже она поставит мне два в году по английскому и меня выгонят из школы. А потом мой папа выйдет из Лефортово и меня услужливо возьмут обратно: "Вы знаете, это чудовищная ошибка педагогического коллектива". Или другой случай. Мальчика по имени Артём выставляли к доске и говорили: "Вот посмотрите на этих детей, детей депутатов—мятежником". А он стоял и, потяпусь, смотрел в пол. И ждал, когда вырастет, чтоб поквитаться. Потом он вырос и не поквитался, но в этом как раз нет ничего удивительного.
Я попаду в другой класс, где в первые же несколько дней подерусь пять или шесть раз, ну а потом мы все подружимся. В поздних классах нас сольют обратно с классом, в котором я начинал - приятная встреча.
Но учительская злость никуда не уйдёт. Да, будет несколько хороших, добрых и участливых учителей. Но в общем и целом жёсткость их отношения к детям меня поражала. Не уйдут и старшеклассники, пытающие тебя зашугать, пока ты не окрепнешь и не начнешь бить очень сильно. Так, чтобы никому из одиннадцатого класса уже не хотелось с тобой связываться в девятом.
Никуда не исчезнут и решётки на окнах. Никто их не снимет уже никогда. Помню, когда я снова попал в кабинет математики на первом этаже, я поразился тому, что решётки на месте. Поразился и сразу затосковал.
Почему-то школа ассоциировалась у меня с тюрьмой. Такая большая, многоголосая тюрьма с решетками на окнах и кучей детей. Неволя и воля одновременно. Интересное ощущение. Позже я его потерял, пока не оказался в СИЗО. Первое, что я там вспомнил, это школа. И эти порядки, и эти помещения, и решётки на окнах, и этот пацанский дух молодости, кто был, тот поймёт.
И вот снова начало осени. И все радостно бегут в школу в предчувствие линейки и школьных звонков. А я вспоминаю тёмный этаж и решётки на стенах.
! Орфография и стилистика автора сохранены
