Когда Путин объясняет, что давит продукты вместо того чтобы раздать их нуждающимся, чтобы экономика процветала и страна развивалась и все были богаты и счастливы, он говорит как "либерал".
Он говорит так потому, что ему это сказали Греф и вся шайка "либеральных экономистов", а они говорят так потому, что вычитали это в американских учебниках. Американские учебники, разумеется, имеют в виду совершенно другую страну и совершенно другое общество, но путинским экономистам на это плевать. Для них никакого общества, собственно, нет вообще. Для них, как для какого-нибудь Сталина или Ким Ир Сена есть только людишки, пыль под ногами, строительный материал для "правильных" социально-экономических конструкций.
Что бы сделал социально ориентированный "услужливый" диктатор типа Гитлера? Ответ совершенно очевиден: приказал бы раздать санкционку по детским домам, домам престарелых, наборами ветеранам и т.п., под бравурные репортажи и всеобщие благословения. И даже на экономику бы это не повлияло от слова совсем. Впрочем, и так всем очевидно, что хоть кому ни раздавай хамон, а российское хамоноводство это никак не подорвет.
Путину и его шайке до людишек, конечно, дело еще меньше чем Грефу и Кудрину, людишки для него лишь объект манипуляций и политтехнологий, но ведь технологии могут быть разные, и тут интересно, почему он избрал именно такой "либеральный" модус поведения, а не модус социальной "услужливой диктатуры".
Редко где и когда власть так нагло демонстрировала свою антисоциальность. Так ведут себя оккупанты, колонизаторы, которые подчеркивают, что до покоренного населения им дела нет. И редко где население с такой охотой и готовностью принимает антисоциальность власти. Исконная привычка к нищете и бесправию делает свое дело, и власть, видимо, полусознательно и бессознательно именно ее и поддерживает, чтобы не расслаблялись и не забаловались, и не вообразили, что чиновники им чем-то обязаны.
Все это заменяется картинкой "вяличия" по телевизору и рассказами о том как плохо у соседей - и ведь до сих пор прекрасно работало!
! Орфография и стилистика автора сохранены
