20-го декабря, выступая на юбилейном собрании Лубянки, Путин сказал:
"И как бы ни менялись эпохи, абсолютное большинство людей, выбирающих эту трудную профессию, всегда были настоящими государственниками и патриотами, которые достойно и честно выполняли свой долг, на первое место ставили службу Отечеству и своему народу".
То есть, по Путину, абсолютное большинство чекистов ВСЕГДА были хорошими людьми. Достойными и честными. Государственниками и патриотами. Получается, Лубянка ВСЕГДА была хорошей организацией, делавшей хорошее дело, служившей народу. Я, конечно, допускаю, что по лубянским представлениям палачество и геноцид – это как и есть проявления государственничества и патриотизма, достоинства и чести.
Но вот незадача. Незадолго до этого, выступая на открытии Стены Скорби в Москве, тот же самый Путин сказал:
"Для всех нас, для будущих поколений, что очень важно, важно знать и помнить об этом трагическом периоде нашей истории, когда жестоким преследованиям подвергались целые сословия, целые народы: рабочие и крестьяне, инженеры и военачальники, священники и государственные служащие, учёные и деятели культуры.
Репрессии не щадили ни талант, ни заслуги перед Родиной, ни искреннюю преданность ей, каждому могли быть предъявлены надуманные и абсолютно абсурдные обвинения. Миллионы людей объявлялись “врагами народа”, были расстреляны или покалечены, прошли через муки тюрем, лагерей и ссылок.
Это страшное прошлое нельзя вычеркнуть из национальной памяти и, тем более, невозможно ничем оправдать, никакими высшими так называемыми благами народа".
Возникает вопрос: а как же так вышло, что столь хорошая организация, наполненная в большинстве хорошими людьми, репрессировала целые сословия и народы, предъявляла надуманные и абсолютно абсурдные обвинения, расстреляла и покалечила миллионы людей? Кто же творил все эти ужасы – те самые "достойные и честные люди"? Так чем же занималась Лубянка: служила народу или истребляла народ, тов. Путин? Ну, возможно ли, в самом деле, одновременно поминать жертв и чествовать их палачей, курить им фимиам? Тут одно из двух: либо мы имеем дело с классическим случаем раздвоения личности (что вряд ли), либо оратор лицемерит. Спрашивается, а перед кем он лицемерит, в каком случае из двух? Ну, не перед братьями же по Лубянскому ордену…
! Орфография и стилистика автора сохранены
