Я несколько раз делал заходы на тему возможности объективного существования будущего как социокультурного феномена и его влияния на настоящее, создания им своей "голограммы" или "тени".
В основном я обращал внимание на разницу между одной партией, которая является остатками "периферии" [самой открытой частью] советской (прошлой) цивилизационной матрицы, и другой оппозиционной группой, которая может быть ядром [фундаменталистской частью] будущей цивилизационной матрицы.
Я также обращал внимание, что в начале 60-х годов появляется несколько художественных произведений, в которых детально описывается путинская эпоха - это "Незнайка на Луне" Носова и "Хищные вещи века" Стругацких.
Очевидно, что описание квазибудущего западного общества людьми, никогда на тот момент не бывшими на Западе, были сделаны из наблюдения за "теневой стороной" той самой "советской матрицы", за "рецессивными генами" русско-советской культуры в момент ее фазового перехода от мессианского тоталитаризма к потребительскому.
Я даже в шутку предположил, что в период разрядки (1970-78 годы) приблизительно 100 тыс. советских евреев были выпущены, чтобы можно было, изучая "вторую Россию" (американо-израильский "российский Тайвань"), понять какова будет постсоветская рыночная и многопартийная Россия.
И убедившись, что этот "Тайвань" поддержит "рыночный сталинизм" (путинизм), в КГБ и КПСС решились на буржуазные реформы. (Получив нужную для изучения социальных процессов репрезентативную выборку, еврейскую эмиграцию перекрыли на 11 лет. При этом из остальных соцстран евреев выпускали беспрепятственно).
Но прежде чем распутывать сложную тему "объективного будущего", я поделюсь одним наблюдением и одним предположением. Они основаны на том, что общественные настроения сегодняшнего дня либо формируют будущее, либо являются его отражением.
Вот, например, послевоенная Западная Германия. В 1948 году проводится очень качественный социологический опрос, по итогам которого выясняется, что половина населения хотела бы жить в довоенной Третьем рейхе, а половина - в кайзеровском Втором рейхе. В демократический период Веймара почти никто вновь жить не хотел.
И обратим внимание, что ФРГ стало синтезом Второго и Третьего рейха, точнее, идеального представления о них обывателя.
Веймар с его битвами партийных армий на улицах, безумными художественными исканиями, кипящей политической жизнью и перманентными парламентскими кризисами и ролью мирового изгоя - отринут. От гитлеризма были взяты сильная система социальной защиты, повышение немецкого работника до уровня руководителя "работников с востока" - Югославии и Турции, идеи сильной стабильной исполнительной власти, реванша (воссоединения страны) и "вставание с колен"; культ возрождения армии, культурный традиционализм и две декады фактической однопартийности (вечная коалиции демохристиан и свободнодемократов). От кайзеризма - чинность, умеренность в пользовании демократии, солидность парламентаризма, пафос экономической экспансии в Африке.
Единственная поправка - иудофилия и солидарность с антикоммунистами восточной Европы.
Но было, скорее всего, проявлением нереализованной альтернативы 80-90-х годов XIX века, когда перед Германией был выбор - национальный (пангерманский) путь или попытка сделать немцев "суперэтносом" - стать субцивилизационным центром, включив в свою культурною систему евреев, чехов, голландцев, датчан, латышей.
На фоне разгула французского и российского антисемитизма доктрина триединого германского народа, объединяющего немцев, ашкеназов и чехов, 120 лет назад выглядела бы столь же органичной как и идея "триединого русского народа" в те же годы. В конце концов, до августа 1914 года немцы искренне считали англосаксов "братским германским народом" (который с ними "сталкивают политики"), и были огорчены и озлоблены "британской изменой" столь же интенсивно, как русские - "изменой" украинской 3 года назад.
Теперь, с учетом уже обозначенной методологии, попытаемся спрогнозировать российское будущее.
Опросы показывают дружное отторжение Хрущева, Горбачева и Ельцина, что означает отторжение массовым сознанием всех переходных периодов и всплесков свободы. Это не значит, что люди против демократии, это значит, что они против неопределенности и покаяния.
Будущее России будет столь же иерархическим, как и настоящее, и столь же антиинтеллигентским.
Что совершенно не исключает революционной диктатуры.
Главное - чтобы наступила ясность и определенность.
Категорическое неприятие идеи интеллигентского покаяния совершенно не помешает обвинению нынешнего истеблишмента во всех грехах. Как в 1917 году: "Висит плакат: "Долой господ! Помещиков долой!" Несут отряды и полки Полотна кумача, И впереди - большевики, Гвардейцы Ильича" (Сергей Михалков, "В музее Ленина").
Три равно почитаемых массовым сознанием героя - Николай Второй, Сталин и Брежнев - это не только проявление "социальной шизофрении". Надо просто понять, что именно хочется видеть массам в политике и во временах этих персонажей.
Ленин, также отмечаемый в опросах, идет отдельно, поскольку он воспринимается как создатель всего социального космоса современного русского человека. Что, в принципе, верно. Точно также, как Петр I воспринимается как создатель привычного "русского европейского" мира.
Справедливости ради надо отметить, что американские национальные кумиры - Вашингтон, Линкольн, Кеннеди и Рейган - проводили во многом полностью противоположную внешнюю и внутреннюю политику (Кеннеди ведь на принятие "Акта о гражданских правах" не решился, оставил его техасцу Джонсону). То же относится к строителям французской нации - кумирам французов - "храброму королю" Анри Четвертому, Дантону, Наполеону и де Голлю.
У эпохи Николая Второго берут аристократизм, изыск, приличие, свободу рынка и культуры.
У эпохи Сталина - беспощадность в борьбе с разложением элит, концепцию "служилого государства".
У эпохи Брежнева - патернализм в хорошем смысле (доктринальную заботу о трудящихся), социальную "выровненность", "проектность" государства (формальное устремление к некоему доброму, благополучному, но и величественному будущему), декоративную, но "дружбу народов", а также сциентизм - освоение космоса, увлечение наукой.
Я согласен, что все это - мифы. Но очень возможно, что именно эти мифы - либо отражение будущего России, либо его чертежи.
Главное, что мы получаем как результирующую этих трех мифов твердый, но не садистско-жесткий, авторитарный режим, последовательно борющейся с коррупцией верхов, опекающий мелкобуржуазные слои, руководимый политической элитой, очень старающейся выглядеть прилично и играть по правилам.
При этом режим, уделяющий внимание науке и проводящий сильную социальную политику.
Возможно, ирония истории будет в том, что на смену "бархатному" и рыночному путинскому "сталинизму", который точно также как реальный сталинизм начал с уничтожения революционного класса (в наши дни - слоя независимых предпринимателей и слоя независимых интеллектуалов), придет "утопический сталинизм" - с его люстрациями и "огнем по штабам".
В культурах "циклического типа", как, например, российской, каждый следующий - инверсионный - исторический период не просто "зеркально-перевернутый", но как бы переворачивающий "экстрему" своего предшественника.
Так, очень условно большевизм можно было представить из времен Серебряного века, как приход к власти "черной сотни", охваченной коммунистическими идеями. То же отторжение любого плюрализма, партия как церковь, власть как личная уния подданных и сакрального правителя, замена панславизма - Коминтерном, восстановление патриархальной общины в виде колхозов.
Но такое моделирование, надежно предсказывающее террор, внешнеполитическую агрессию и государственный антисемитизм, было бы неспособно предсказать ни лютую сталинскую ненависть к аристократизму (во всем, включая интеллигентский "кодекс чести"), к свободному земледельцу и лавочнику-ремесленнику, ни советский культ науки и техники.
Для глубоко сословного и архаического сознания "истиннорусских людей", фиксировавших социальный идеал времен Островского, все это было бы и неприемлемо и непредставимо.
Поэтому следующий этап российской истории невозможно смоделировать, просто мысленно пропустив через "камеру обскуру" какой-нибудь лютый путинизм 2004-07 или 2013-15 годов. Тут разворот идет в объеме, на нескольких координатных осях.
Так правление Петра Великого, насильственно "открывавшего" Русь, не было "перевернутым" правлением Ивана Грозного, ее насильственно "закрывавшей".
Необходимо учесть и полную противоположность созданных ими новых "революционных элит", в том числе, статуса, задач и полномочий опричников и петровских гвардейцев.
Разумеется, оба правителя вели себя как завоеватели. Но Иоанн IV - как ордынский хан, а Петр I - как голландцы где-нибудь в Индонезии или британцы в Индии.
! Орфография и стилистика автора сохранены
