Чем ближе дата всероссийского марша "Анти-Димон", тем больше у него критиков из стана радикальной оппозиции.
Можно не любить Навального, нести по всем кочкам его программу и позицию по разным вопросам, брезгливо отворачиваться от его интриганства и ужасаться тому, что именно он стал центром объединения буржуазно-демократической оппозиции. Но нельзя не признать - ход с акцией 26 марта был гениален.
И именно он вывели поставил Навального на место вождя протеста. Критикуя Явлинского, я недавно писал, что после выхода фильма и двух пародийных роликов, у всех претендующих на роль лидеров протеста было время либо заявить о проведении антикоррупционной акции самостоятельно (кто смел, тот два съел), либо создать общий штаб действий.
Никто не сделал ничего - кроме Алексея Анатольевича, который через свои штабы, уже превысившие по размеру все либеральные партии, инициировал лавину митингов и шествий.
Все, критикующие сегодня действия Навального, должны понимать три вещи:
а) людям оппозиционного склада надо массового выходить на улицу - просто чтобы видеть лица единомышленников, а не аватарки в соцсетях;
б) любое мощное движение начинается с нарастающей волны акций: к декабрю 2011 года раскачка шла через "марши несогласных", начиная с питерской демонстрации в марте 2007, потом переходя в "Стратегию-31";
в) для удара надо выбирать слабейшее звено в цепи врага: очень многие готовы идти против политики правительства, но не все готовы открыто выступить против Путина - людям надо оставлять зазор для политического саморазвития вместо того, чтобы их отталкивать.
Путь простого человека в революцию всегда начинается с борьбы с частными негативными явлениями, отдельными плохими чиновниками. И только убедившись в системном характере окружающего зла, начинают бороться с системой как таковой.
Ближайший пример - как митинги за честные выборы и соблюдение властью хоть каких-то приличий очень быстро переросли в движение против режима как такового.
Отдаленный пример. 30 лет назад борьба начиналась с движений за уважение национальных прав, против цензуры, за защиту природы и памятников архитектуры, против номенклатурных привилегий. А превратилось в движение за национальный суверенитет и многопартийность, завершившееся каскадом антикоммунистических революций.
И еще одно мое наблюдение. Во всем мире наиболее радикальные критики системы призывают к активным действиям (и если Ленин призывал бойкотировать выборы в Первую Госдуму, то он гнал на баррикады Пресни). Но только в современной России хорошим тоном среди оппозиционных интеллектуалов стали призывы отказываться от участия в массовых акциях.
Под любым предлогом: западло идти среди полиции, "половинчатые" лозунги дезориентируют, а радикальные - отпугивают. И всякие сомнения: а нужна ли вообще победа оппозиции? Принесет ли такая победа всемирное счастье? А нужна ли победа через цепочку шагов по эскалации (радикализации) революции, если нельзя мановением волшебной палочки получить все чаемое? И прочая мутотень.
Ведь и такие радикалы, как Марат и Ленин, понимали, что развитие революции может идти только путем появления всё более радикальных правительств. Все понимали, что любая смена персоналий в высших эшелонах власти в условиях общественного подъема дестабилизирует режим, раскалывает истеблишмент и создаёт всё новые зазоры для политических действий оппозиции.
Я, конечно, должен объяснить, почему все время употребляю слово "революция". По одной, самоочевидной причине: любая не имитационная оппозиционная деятельность в условиях режима тоталитарного типа, не готового на либеральные реформы, приближает революцию, способствует ей.
Хотя бы потому что разоблачает несправедливость и антидемократизм системы, разрушает насаждаемую властями "охранительную" мифологию, и, напротив, формирует революционную идеологию, ее будущие фрагменты.
Если же режим готов к серьезным реформам - оппозиционная деятельность его к ним подталкивает, при этом вынуждая выбирать наиболее социально щадящие сценарии.
! Орфография и стилистика автора сохранены
