Очень жаль, что редкая для нынешней либеральной среды принципиальная, но при этом весьма популярно излагаемая, дискуссия о месте России в европейской цивилизации, ценностях и институтах оказалась на периферии.
Я имею в виду недавнюю пикировку Александра Янова и Владислава Иноземцева на "Снобе".
Янов, конечно, один из крупнейших наших корифеев "фолк-хистори", эдакий Виктор Суворов для постордынского периода русской истории [до стояния на Угре русская история - такая же терра инкогнито, как и скажем, доптолемеевская еврейская история], но Вячеслав Иноземцев – просто идеолог "прямодушного" западничества, причем именно в западноевропейском его изводе.
Иноземцев старательно подвергает деконструкции любые сомнения в том, что Россия – не вполне Европа и имеет существенные внутренние ограничители на стандартные попытки либеральных реформ. Позицию Янова о различии между русскими и европейскими ценностями он громит очень грамотно – интерпретируя "ценности" лишь как социальную мифологию, легитимирующую власть и принуждение, и снижая уровень обладания "ценностями" с цивилизационных и национально-культурных уровней до индивидуального, при котором броуновское движение личного выбора каждого практически не систематизируется.
За основой же ценностной матрицей Запада - Старым Заветом - он оставляет лишь нормативный набор, исходящий из Синайского декалога.
Пусть меня простят, но о Старом Завете может судить либо "находящийся внутри ситуации", либо имеющий влечение к филологии, пусть даже интуитивное.
Действительно, 10 заповедей (в обеих редакциях, включая про варку козленка в молоке) – это комплекс важнейших "мицвот" (установлений). Если убрать из него требование Единобожия, запрет на кумиротворение (на самом деле – это запрет на использование богослужения в качестве магической практики) и повеления по шабат, то оставшиеся годились и для Афин Солона, и для Мемфиса Эхнатона, и для "12 таблиц" Рима, и вавилонских таблиц Хаммурапи, и для Кира Великого…
Только в Библии есть еще и Второзаконие (Жреческий кодекс), в котором, кроме миллиона раз вспоминаемого "вставшего с мужского ложа убей" (реально – запрет на ритуальную гомосексуальную проституцию), есть еще и никогда не вспоминаемые в современной России: "пришельца не обижай, ибо кому как тебе не знать душу пришельца, ибо и ты был пришельцем в стране Египетской", "вдовы и сироты не утесняй" и "урожай на краю поля и на придорожных деревьях и кустах не убирай – он для путников и бедняков"… И "негативный талион": "не сотворяй другому ненавистное тебе" (в альтернативу тоталитарному: "делай ближнему то, что хочешь, чтобы делали тебе"), из которого вышла вся толерантность. И пресловутое "око за око…", прямо запрещающее и вендетту, и "сословно-пропорциональное" взыскивание за обиду…
Есть еще и пророки с их "горе вам, приращивающие дом к дому и поле к полю…", и с их описанием империй в виде каскада чудовищ, последовательно пожирающих друг друга…
Вот этот комплекс, увенчивающийся разрешением нарушать ритуальные запреты для спасения людей и животных, и осуждение вовлечения властей в межличностные конфликты, не исчерпав, как сейчас говорят, медиации (примирения при моральном посредничестве), и называется "библейскими ценностями".
И постепенно на основе этих ценностей выросли базовые ценности Запада: приоритет моральной личности перед обществом; приоритет общества перед государством; право личности на человеческое достоинство и свободный выбор при моральных коллизиях.
Обратим внимание на ценности Незапада: безличность как благо и отказ от свободной соревновательности в поисках правоты, которую заменяет "стремление к гармонии".
Огрубленная позиция Иноземцева: Россия – европейская страна, которая из-за трудностей исторического пути накопила негативные тенденции, но если их нейтрализовать продуманными реформами, то все наладится.
Несколько напоминает большевистскую доктрину "родимых пятен" (царизма, капитализма) - меняем социально-политический контекст, и люди улучшаются, а общество оздоровляется, власти же и общество (всемогущий коллектив) ведут себя по отношению к социуму как "заботливый садовник" (поэтический образ Сталина периода середины 1930-х).
Янов возражает: в русской культуре очень слабы европейские ферменты.
Добавлю от себя вывод: хотите европеизации – решайтесь на проведение не реформ, но глубокой реформации [об этой разнице] социума, очень травматической для него – и в плане личного психологического шока, и в плане кризиса образа жизни десятков миллионов.
Точнее, на защиту и поддержку процесса реформации ("фазового перехода"), идущего во многом автоматически, но в оставлении его на самотек приводящего к "реактивным кризисам" вроде осени 1917 года, кризису НЭПа или путинизму.
Собственно, почти все творчество Янова – это горестное повествование о том, как Русь-Россия многократно уже была на расстоянии протянутой руки от европеизации, и даже почти оказывалась "впереди планеты всей" (как в период правления Ивана III и в начале правления его жуткого внука), но тут внезапно все рушилось, и наступал период бессмысленной и беспощадной "евразийской" деспотии.
Россия действительно очень похожа на Европу. Как и США или Аргентина. В этом и есть обманчивость дочерней цивилизации. Понять и принять, что граница цивилизаций – это социокультурное "зеркало", - довольно сложно. Мне недавно прислали забавный рассказ о впечатлениях русских от нынешней Украины – это, действительно, повесть о зазеркалье…
Американцы – очень похожи на западноевропейцев. Но их цивилизация-дочка отвергает этничность и историзм как основу идентичности, отвергает аристократизм и интеллигентоцентричность.
Латинская Америка, будучи согласна с США по первому пункту, именно что аристократичноцентрична (кубинцы смирились с братьями Кастро – они истые кастильцы, а вот терапевт якобы буэнос-айресский еврей Эрнесто Гевара, якобы кузен Ариэля Шарона, не прижился) и интеллигентоцентрична.
И Россия вся до мозга костей воспитана на культе аристократизма и рафинированной интеллигентности, что дало совершенно необычный эффект, когда в конце 60-х советская интеллигенция не только вообразила себя и.о. <погубленной большевиками> аристократии, но и навязала этот миф всем.
Русь – это Византия Таежная, в том смысле, как Германия - Галлия Лесная. Но даже в Германии попытки учеников Макса Вебера пройти к демократии "галльским путем" очень быстро привели к Гитлеру.
Для построения немецкой демократии со второй попытки "не хватило" щедрой и заботливой американской оккупации [неудача первой попытки была вызвана так нам знакомым сплочением системных либералов вокруг Бисмарка и его имперского проекта].
Поэтому Янов совершенно справедливо предостерегает: у России нет европейской системы ценностей. Он мог бы добавить, в духе много писавшего об этом де Кюстина, что приверженность в России к "европейским нормам" - это маскарад, где лицо (рыло) и "личина" - не просто отличаются друг от друга, они - семантические антагонисты.
Пришедшее к власти послепутинистское правительство революционного круглого стола в стиле идей Ходорковского может, размахивая томиком Иноземцева, внедрить декретами те самые необходимые демократические институты.
Но вот небольшая историческая притча.
Когда американцы насаждали демократию в побежденных странах, они создавали аналог своей – надежной и испытанной политической системы.
В Японии – правоцентристская (Либеральная – "республиканцев" при императоре быть не могло) и левоцентристская (Демократическая) партии. Партии тут же объединяются, на полвека монополизируют политику, и только введя страну в многолетний кризис пропускают сквозь трещины в системе "третьи" и "четвертые" силы…
В Западной Германии: очень правые ХДС/ХСС (последняя – спецом для гордых баварцев) и не очень - свободные демократы (в либеральные ряды которых тут же хлынула бывшая гитлеровская номенклатура). Обе партии тут же создают 70-летнюю коалицию, монополию которой подрывает только антисистемная социал-демократия…
Италия: выкормленные американцами ХДП и Социалисты, и вместо борьбы и плюрализма – полвека политической унии, приведшей к такой коррупции, что обе союзные фракции были просто арестованы почти в полном составе (операция "Чистые руки").
Россия: яростно сражающиеся в 1999-2000 годах "Единство" (от администрации Ельцина) и "Отечество" (от Ю.Лужкова и М.Шаймиева с примкнувшей "Всей Россией" К.Титова) создают ПЖиВ ["пехота" – березовского подбора, "мозги" - лужковского, но программа их идейных антагонистов - улюкаевско-грефовская], на чем демократия тут же и заканчивается…
Представим, что декрет о демократии, написанный Иноземцевым (раздел веймарской конституции, давший в 1933 год чрезвычайные полномочия Гитлеру, был в 1919 году написан лично Максом Вебером – он тайно любил харизматичность), приводит к появлению Учредительного собрания, поделенного на половину Ходорковского и половину Навального, которые, подискустировав о судьбе "бутерброда", создают единую народно-революционную партию, политика которой заставляет несчастного Янова писать еще один опус - "Последняя контрреформа России", который тут же переиздают в английском варианте, как "Москва. Занавес закрывается".
Потому что чему нас учит социология веберовской школы – вернуть истинный смысл ценностям и аутентичный функционал институтам можно, лишь искусственно и принудительно ставя их в условия честной соревновательности, то, что Кант мысленно моделировал как "правовое государство бесов".
Помочь "либеральной реформации" можно только сломом феодальных институций, в т.ч. путем постоянно провоцирования междоусобных войн между ними, чтобы использовать силу врага против него же, как в айкидо, самому же не втягиваться в изнурительную гражданскую конфронтацию, как это произошло с российскими демократами в 1992-98 годах, когда все завершилось убийством Галины Старовойтовой и согласием запуганных модернизаторов на оборонительно-наступательный альянс с чекистами.
На самом деле, профессор Янов мог бы отметить, что крах каждого героя русской реформации был связан с его, как правильно говорили марксисты, "классовой ограниченностью" - невозможностью полностью изменить контекст.
Решительный и умный Борис Годунов не мог и вообразить реализацию модернизационной программы Григория Отрепьева. Хотя только он и мог ее провести… Пришлось ждать век.
Всемогущий Столыпин не мог собраться с духом ни на кардинальную аграрную реформу, вроде тщательно разработанной кадетом Булкиным, ни на отмену госантисемитизма (чтобы привлечь американские капиталы, уравновесив этим французские, втягивающие страну в войну).
Бухарин не мог пойти на демонстративное противопоставление Сталину, изобразив его мрачным воплощением большевистских эксцессов, и, вместо жалких придворных интриг и водопада демагогических статеек, решиться на открытое создание "антиутопической" прокрестьянской и проинженерской внутрипартийной платформы, т.е. то, что делали в 1955-56 году польские и венгерские реформаторы.
Горбачев не был готов на провокацию раскола постепенно лишаемой им власти и авторитета КПСС - путем смелого выдвижения прорыночной и конфедералистской программы, т.е. пойти по ельцинскому пути.
Я бы рекомендовал для споспешествования либеральной реформации – созданию демократического правового рыночного антифеодального общества - несколько явно не либеральных рецептов.
Первый. Широкая люстрация, разрушающая восстановленный Путиным правящий класс номенклатурного типа, проводимая по принципу: прямо виноватые в нарушениях закона идут под суд, благоприобретатели (бенефициары) от нарушений закона властями – теряют полученные статусы и дальнейшие возможности в области политики, администрации, образовании и медиа.
Второе. Учреждение чрезвычайного революционного органа высшего политического надзора, имеющего право внеюридического надзора за политической жизнью, полномочия по организации люстрации, а также инициирования судебной реабилитации, - с постепенным и поэтапным сокращением его функций.
Третье. Поощрение внедрения большого бизнеса в партийную политику и медиа, с тем, чтобы в стране всегда было несколько конкурирующих автономных центров политики и идеологии. Прямой рост политической коррупции тут компенсируется нарастающей демонополизацией политики, которая за несколько десятилетий эволюции подравнивается к приличным американским и западноевропейским образцам.
В принципе, похожие меры предпринимали американцы, только "советом революции" были сами оккупационные власти. Американские неудачи в Ираке были связаны с тем, что была принята на вооружение "итальянская" модель оккупации, т.е. как в отношении народа, ставшего другом, – позитивное поощрялось, но политически негативное авторитарно не подавлялось. Впрочем, ровно по той же причине провалилась американская политика на российском направлении.
Франклин Рузвельт (надо вспомнить и продолжателей его дела, включая Линдона Джонсона) велик не циклами своих наполовину антиконституционных реформ, но созданием огромного прообщественного бюрократического аппарата, который уравновесил влияние монополий на государство, и внедрением в бюрократию университетских интеллектуалов, презирающих коррупцию и иммунных к популистской идеологии. Именно он и начал глубинную реформацию Америки в форме ее западноевропеизации.
Россия никогда не станет аутентичной Европе, но умелая и настойчивая политика помощи в трудном и долгом процессе ее самодевизатизации и самодефеодализации, поможет ей в её реформации, т.е. в европеизации.
Страны зоны рефеодализации – Германия, Испания, Португалия и Италия - постепенно "франциизировались".
В Латинской Америке уже непредставима диктатура, и Куба идет по рыночному пути!
Здесь секрет демократической реформации был несложен: неолиберальные реформы создают многочисленный слой цивилизованного и самоуважающего среднего класса, а протестная волна, поднявшаяся в ответ на социальное расслоение, канализируется на поддержку демократических институтов.
Цена вопроса: сперва поднимаются политики-коррупционеры, а потом – политики-популисты. Но ни одного военного!
Я согласен, что мои рецепты содействия российской либеральной реформации поверхностны, а исторические примеры, наверное, воспримутся как надерганные и надуманные. Но я убежден, что для российских либеральных интеллектуалов сейчас нет задачи важнее обсуждения проблем, поднятых профессорами Иноземцевым и Яновым.
И я призываю развивать тему осмысления подлинных российских цивилизационных ценностей и глубинных социокультурных процессов, оставив в покое камлания насчет элит и их раскола, а также наговаривания мантр про необходимость российского национального государства.
Не хочу заканчивать "чернухой", но необходимо напомнить, что век назад немецкий народ добровольно избрал путь отказа от, условно говоря, "цивилизационного поля", в пользу национального государства. Ведь довольно долго все немецкие земли, а также земли империи Габсбургов, все восточноевропейские евреи, чехи и латыши были этим самым "полем".
У этого "поля" было два явных полюса – Берлинский и Венский. Более того, были все задатки к тому, чтобы это "поле" настолько автономизировалось бы от влияния Парижского полюса общеевропейской цивилизации (англомания в Германии никогда не проявлялась), что могло развиться в полюс самостоятельный и, скорее всего, именно в Берлинский, где было куда больше социальной динамики, чем в куда более утонченной Вене. ("Второй Париж" можно было получить, только сложив их вместе, но история разделила их, как призма - луч).
Путь этнического национализма (включая повсеместный реактивный национализм ненемцев, спровоцированный брутальной германизацией) этот процесс прервал на шесть-семь десятилетий. И кто мог предполагать, что именно полный, катастрофический слом немецкой социокультурной "матрицы" в 1945 и в последующее десятилетие, т.е. до приема ФРГ в НАТО и создания стержневого для Западной Европы франко-(западно)германского союза, и проложил путь Германии к нынешнему общепризнанному европейскому лидерству?
Это я о цене цивилизационной реформации для культуры мирового класса и об издержках соблазнов "простоты и ясности".
Не только у России все вдруг "обламывалось" буквально на расстоянии вытянутой руки от "сбытия мечт". У нас был "кузен Ники", у них был "кузен Вики". Повелители уникальных цивилизационных "полей", которые позволили себе вдосталь поиграться в гвардейских офицеров…
! Орфография и стилистика автора сохранены
