"Думаю про странный ход событий. За доску Меннергейму боролись много лет, там же целый детектив был. Пробить не удавалось, потому что отношение к нему очень неоднозначное. Открыли в тот же день, как объявили окончательное решение про Кадыров-мост. Сдается мне, что эти события крепко связаны. Видать, властям настолько нужен этот несчастный мост, что аж с Маннергеймом смирились — и не только смирились, но даже и открыли весьма торжественно.
Мое мнение — мемориальная доска должна быть. Личность, понятное дело, не всем нравится — и тут сейчас напомнят про военнопленных, и про Ленинград, и много про что еще. Хочу сразу уточнить. Вообще-то Густав наш Карлович, как его звали в русской армии, принял пост главнокомандующего во время войны-продолжения с условием, что не будет наступления на Ленинград. И что не будет общего командования немецкими и финскими войсками. О том, была ли Финляндия союзницей Германии, историки спорят до сих пор — союзного договора пока что никто в глаза не видел. Ну да, когда Финляндия вышла из войны и уже стало понятно, на чьей стороне перевес, хитрый Маннергейм договор мог бы и уничтожить, в умении прогнозировать события ему вряд ли кто откажет. Но союзный договор подписывается двумя сторонами, а немецкому руководству было в тот момент, прямо скажем, не до того, чтобы спасать какую-то там северную страну. И уж советские-то спецслужбы по любому нашли бы этот договор, если бы он существовал. Но не нашли.
И вот ведь еще что. Маннергейм пытался предотвратить войну. И даже советовал отдать острова, которые Сталин требовал в аренду.
Вообще-то вариантов у Финляндии было всего два — как в Прибалтике и как получилось. С коммунизмом он боролся так, что дым коромыслом — недаром же мясником прозвали, было за что. Но и Георгиевский крест — тоже факт.
Личность, безусловно, неординарная. Тут как-то говорила с одним нашим дедком, который воевал как раз в Карелии. Имя Маннергейма он произносит с осторожным уважением, в то время как имена других, с кем доводилось сражаться — с ненавистью и презрением.
Так что с доской — все правильно".
"Только-только вернулся из Суоми. Гран-мерси Маннергейму, что не дал ее завоевать, отстоял. Хоть есть куда съездить, подышать вольным воздухом. Ну, про шопинг умолчу, дабы не нервировать доморощенных импортозамещенцев", — пишет Андрей Измайлов.
Алексей Павлович:
"Посмотрите на Финляндию! Такой могла быть и остальная Россия, если бы вовремя выгнали красных. Но Корнилову, Колчаку и Врангелю повезло значительно меньше, чем Маннергейму. Отсталая аграрная окраина России сохранила 99% российского законодательства, тех порядков и установлений, которые уничтожили красные оккупанты в самой России. И уж если Финляндия стала тем, чем она есть, подумайте, чем могла бы стать Россия без красных и чекистов!"
"С Гитлером сотрудничал в первую очередь И.В.Сталин… о чем спор?" — напоминает Сергей Цветков.
"Просто, чего это их прорвало? В контексте, в зомбоящике выглядит как "Финляндия наша", — задает вопрос Анастасия Кириленко.
"Что-то в этом духе. Это очень неприятно по большому счету, но сейчас все неприятно, чтоб не сказать хуже. Повторять одно и то же — что кремлины мечтают о мировом господстве — не хочется, а вот все их идеологически-заклинательные методики и психическое состояние некоторого количества миллионов особей — ну живы будем, диссеров будет тьма", — отвечает Светлана Гаврилина.
Вадим Штепа:
"Финны долго тянули с тем, чтобы снять нормальный исторический фильм про Маннергейма. Ну вот и протянули…
Теперь маршала перетягивает на свою сторону кремлевская империя, прямой наследник совка, с которым он воевал.
Зачем она это делает? А именно такова "доктрина Мединского" — присвоить и вписать в свой пантеон всех "белых" и "красных". От этого нынешняя страна-бензоколонка чувствует свое "величие".
Для кого-то это абсурд, а для кого-то — нормальный имперский постмодерн. Московский ордена Ленина университет путей сообщения имени Николая II уже есть".
"На дух не переношу г-на Мединского и его инициативы. Благо профессии — моя и членов моей семьи — связаны непосредственно с культурой, есть за что не любить конкретно. А тут в кои-то веки его инициатива совпала с моими симпатиями и чаяниями. И вот что делать, как реагировать? Проблема…" - размышляет блогер Соня Трошина.
"Очень забавляли потуги растерявшихся охранителей с Савушкина дать объяснение ситуации с мемориальной доской. Если вчера они писали что-то растерянное типа "Фонтанка.ру врет", то сегодня они кажется получили методичку и постят вариации на тему "Сталин поставил Маннергейма президентом Финляндии", — пишет Артем Кирпиченок.
Андре Андронник:
"Памятную доску в честь Маннергейма всё-таки установили и открыли.
Это сопровождалось протестами "леваков" и имперскими речами чиновников Московии
СМИ приклеили имя Маннергейма к имени Ахмата Кадырова из-за того, что смольнинский Жлоб в этот же день подписал постановление, которым обозвал таким образом мост через Дудергофский канал. Это кричат ура-патриоты .
Такие вот дела.
Сложно отношусь к подарку в таком виде. …Остается растерянность".
Есть и иные мнения.
Валерий Соловей:
"Удивительный талант российской власти — довести до исступления все группы российского общества. Левых, правых, коммунистов, националистов и даже лоялистов. (Это я о мосте Кадырова и мемориальной доске Маннергейму.)
В самолете под названием "Россия" тошнит уже всех пассажиров".
Наталья Шкуренок:
"Сегодня на установке мемориальной доски Маннергейму я как в цирке побывала (надеюсь, цирк не обижается на меня за такое сравнение). Это уже вторая попытка, прошлогодняя не состоялась, теперь Мединский позвал на подмогу Иванова и военных….
К полудню на Захарьевской улице перед фасадом военного института начали собираться горожане и журналисты, количество полицейских, военных и сотрудников "в штатском" превышало количество гражданских в несколько десятков раз, и они медленно, но верно теснили гражданских подальше от здания института. Публика начинала громко возмущаться.
- Мы против установки мемориальной доски Маннергейму, потому что он в годы Второй мировой войны был главнокомандующим финской армии, замыкал кольцо блокады вокруг Ленинграда, — заявляли патриоты. — Год назад не получилось установить, и сейчас не допустим. Как говорил комбриг Серпилин в "Живых и мертвых", они повторили — и мы повторим!
На дорогу перед закрытой пока мемориальной доской вывели роту почетного караула и оркестр. Пока музыканты настраивали инструменты, караул маршировал вдоль здания.
- Как не стыдно полковнику, что на стенах его здесь висит пособник фашистов?! –кричали в спину проходившему офицеру. Полковник даже не оглянулся, зато откликнулся один из военных музыкантов.
- Совершенно с вами солидарны! — раздался голос из оркестра. — Но мы люди подневольные, нам приказали, мы пришли.
- Преступные приказы не исполняются, товарищи офицеры! — прокричали ему в ответ, но оркестр начал репетицию.
Из ворот института вышла шеренга курсантов, командиры скомандовали — рассредоточиться по периметр! — и люди в военной форме буквально оцепили часть Захарьевской улицы от института до противоположной стены. Журналистов оттеснили к фасаду дома напротив. Оказалось, что даже аккредитация на экономический форум не давала права подойти ближе к месту событий — на установку доски Маннергейму нужно было получить аккредитацию в министерстве обороны. Не повезло и финскому журналисту Мартти Киуру — его с аккредитацией форума и представителя финской прессы тоже не пропустили ближе.
- Как вы относитесь к установке мемориальной доски Маннергейму? У вас в Финляндии есть доска маршалу Жукову? — наседали на финна собравшиеся патриоты.
- А что вы скажете о его действиях в 1939 году?! — пытался отбиваться от раззадоренной публики финский журналист.
- Лучше бы установили доску Урхо Калева Кекконену, вот он точно много сделал, мы бы поняли! — заявил Борис Любимов.
Как рассказал господин Киуру, финское консульство в Петербурге не получило официального приглашения на церемонию открытия доски Маннергейму. В телефонном разговоре пресс-служба консульства подтвердила, что приглашения не было.
Журналистов и публику окончательно вытеснили подальше от здания института, во внутренний круг запустили молодых людей с букетами цветов. А к собравшимся за внешним кругом оцепления петербуржцам неожиданно вышел Виталий Чуров.
- Я вообще-то пенсионер, волею судеб — на общественной работе, председатель научного совета военно-исторического общества, — пояснил публике свое появление бывший председатель ЦИК, заслуживший славу "всероссийского сказочника" за свои легендарные объяснения нарушений, происходивших во время выборов. Публика замерла в ожидании объяснений происходящего.
- На самом деле мы с вами присутствуем на образовании городской легенды, что для меня совершенно неожиданно, — начал свой рассказ господин Чуров. — Меня тут спросили, кто инициатор? Это покойный писатель Леонид Васильевич Власов, российский биограф Маннергейма, прославившийся тем, что разоблачил фальсифицированные мемуары Маннергейма.
- Так ведь он покойник! — раздались из толпы недоуменные возгласы. — А Маннергейм вокруг Ленинграда блокаду замыкал.
- В данном случае мы говорим о генерале русской армии, и мне нет никакого дела до того, что он стал потом маршалом маленькой Финляндии. И вообще — вы за Советский Союзе? Я — тоже, я тоже с уважением отношусь к Сталину. Давайте так — Маннергей фигура спорная, но назовите мне хотя бы одну политическую фигуру неспорную?- свернул господин Чуров на мутную тему.
- Зачем спорной фигуре вешать доску? — недоумевали собравшиеся.
- Это политика, я ей больше не занимаюсь, тут история, и сегодня мы отмечаем 100 лет последней победы русской императорской армии в Первой мировой войне, великой войне за цивилизацию!
В это время во внутреннем круге перед стеной института началось движение, Чуров двинул в стороны выходивших из машин Мединского и Иванова. Заиграл оркестр, белая занавеска упала с барельефа. Мединский положил цветы, Чуров истово крестился на изображение Маннергейма.
- В этот исторический день… — донеслось до собравшихся за оцеплением горожан. Сильные порывы ветра относили слова Сергея Иванова в сторону.
- Открытие доски станет шагом к преодолению раскола… — ветер оборвал слова Мединского. Чуров снова несколько раз перекрестился.
Мимо открытой мемориальной доски зашагала рота почетного караула.
- Не отдавайте ему честь, это же позор! — раздались крики из-за внешнего оцепления.
Следом, под бодрый марш, отправился оркестр. Дойдя до арки во двор, оркестр перестроился, остановился на месте и снова заиграл. Под гром "Прощания славянки" министры, их замы и "пенсионеры волею судеб", погрузились в машины и скрылись с места событий.
Закапал дождь, на телефоны поступило сообщение МЧС о штормовом предупреждении, публика начала расходиться.
Дождь полил сильнее, но солдаты держали шеренгу: как сказал патрульный, было принято решение оставить оцепление еще на час — на всякий случай….
Установка мемориальной доски Густаву Маннергейму, инициированная давно покойным писателем Леонидом Власовым, и водруженная в ознаменование 100-летия начала Брусиловкого прорыва, завершилась".
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
