ДОКТРИНАЛЬНЫЕ ПРИПИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
4 ноября, безусловно, стало днем "русской идентичности". В итоге боев в Москве осенью 1612 года королевич Владислав Ваза – наследник Польской (всей Речи Посполитой) и Шведской (всей Скандинавии, кроме Дании и Исландии) корон не смог занять Московский престол, а боярское правительство, избравшее его царем Московским и Всея Руси, было низвергнуто. Московское царство избежало католического влияния и ополячивания, сохранив свою православно-византийскую идентичность (некоторые добавляют к этому уравнению еще и "ордынскую").
Впрочем, католической контрреформации вообще не везло в начале XVII века – за 7 лет до драматических событий на Руси, 5 ноября 1605 года сорвался заговор Гая Фокса, который должен был вернуть Англию в лоно католицизма и подчинить империи Габсбургов. В тот период родилась и английская идентичность.
Но вернемся на Святую Русь. Как известно, уже через полвека церковь была расколота и "древняя святость" (как позднее выяснилось, Иерусалимский канон) на полтораста лет объявлена вне закона. Еще через двадцать лет начнется ползучая вестернизация в форме идущей сверху полонизации. А 100-летняя годовщина победы над пропольским боярским правительством будет проходить в атмосфере систематической травли всего русского традиционного образа жизни, включая православные обряды.
Прошли века, и очередным московским правителям пришло в голову, что европейские идеи верховенства права и гражданских свобод опасно расшатывают их власть. Появилась "плодотворная шахматная идея" придумать, что у путинской России особый путь и "тлетворный Запад" его подданным не указ. Это уже третий такой заход в отечественной истории. Первый был после европейских революций 1848 года и лучше, чем референт министерства иностранных дел Фёдор Тютчев в стихотворении "Утёс", это настроение не выразить. Вторым заходом была послевоенная борьба "с безродным космополитизмом и низкопоклонством перед иностранщиной". Через два десятилетия концентрат того бреда выплеснулся на страницы кочетовского романа "Чего же ты хочешь".
Есть слова, которые так хороши, что их даже не хочется потом анализировать, настолько они выразительны. Вот вполне апологетический репортаж из цента столицы 4 ноября 2015 года, где глава Московской Патриархи РПЦ завершил формулирование доктрины русской цивилизационной особости: "Празднование Дня народного единства в Москве началось с патриаршей службы в Успенском соборе Кремля. Вспоминая Смуту XVII века, предстоятель РПЦ призвал россиян сохранять нравственные ориентиры.
- В каком случае могут победить внешние враги? Когда народ впадет в блуд и потеряет нравственную систему координат. Церковь всегда на передней линии фронта за народную нравственность. И как же много ей за это достается, сколько обвинений в отсталости, что она тащит в средневековое прошлое. Не тащит! Церковь предлагает осознать великую божественную истину - человек не сбивается с жизненного пути тогда, когда следует заповедям Христовым. Никакими ссылками на искусство, свободу прессу нельзя разрушать нравственность народа, - особо подчеркнул Святейший и напомнил об авиакатастрофе в Египте, сплотившей россиян. - Я не мог без слез смотреть на кадры сочувствия многих страшной катастрофе над небом Синая. Это говорит о том, что живо наше нравственное чувство. Дай Бог, чтобы никаким псевдоискусством, псевдополитикой и псевдосвободой это не было разрушено!...<…>…
Войдя в Манеж, Владимир Путин и Патриарх Кирилл зажгли свечи и поклонились иконе Божьей Матери "Державная", привезенной на время выставки из Коломенского. Этот чудотворный образ был обретен 2 марта [15 марта н.с.] 1917 года, в день отречения Николая II. Перед ним молятся о духовном возрождении России, ее процветании, помощи в дни бедствий.
- Большая совместная работа РПЦ, ведущих научных организаций и архивов - свидетельство растущего живого интереса к нашим корням и истокам. Эпоха мировых войн, революций и потрясений, когда ломались устои, рушились судьбы - даже в таких суровых условиях люди жили, творили, совершали открытия, - отметил глава государства. - В этом году мы отметили большой общенациональный юбилей, 70-летие Великой Победы. Она стала событием огромного исторического и нравственного значения, предметом безусловной гордости, уважения, символом героизма. Это наша история. Мы должны ее знать, уважать без всяких изъятий и умолчаний.
А Патриарх напомнил, что обретение образа Божьей Матери "Державная" народ в революцию воспринял как знак свыше.
- Ушел царь - сама Богородица возглавила страну. И этот Покров Божьей Матери не снимается с России. Мы не растворились в глобальном информационном пространстве, не потеряли свою идентичность в то время, когда ее теряют европейские страны. Покров над нами - об этом мы говорим и внешним, и внутренним врагам России. Оставьте нас в покое, над нами Покров Божьей Матери! - жестко заявил предстоятель РПЦ. И перед осмотром выставки призвал не отрицать и то хорошее, что было в той драматической эпохе. - Никогда пережитые страдания не должны уйти из нашей памяти, нельзя их минимизировать. Отдаем исторические персонажи на суд Божий. Но никогда отрицательное не дает нам права отвергать все положительное, что было сделано".
Итак, нам высказана доктрина из трех основных тезисов:
1. У России – особый цивилизационный путь, она находится под невидимым правлением Богородицы, сменившей царя в качестве мистического покровителя и защитника от внешних и внутренних врагов, и только сохранение идентичности от попыток её "размыва" распространением западных идей свободы спасает Россию и её народ.
2. Суть этой идентичности – в сохранении "народной нравственности от блуда и псевдосвободы".
3. На переднем крае борьбы за нравственность и идентичность находится РПЦ Московского Патриархата, которую упрекают за это в стремлении вернуться в Средневековье.
Последний тезис можно переформулировать так: РПЦ МП является авангардом российского общества, который ведет его к светлому прошлому. Между прочим, этот тезис – не просто комическая перелицовка доктринального места КПСС в советском обществе. Это серьёзная заявка на резкое повышение Патриархии в правящем слое.
До этого, вот уже лет 16 она была в ранге "творческого союза" - дополнительной и автономной идеологической силы. Как в послесталинское и доперестроечное время именно писателям (по меткому хрущевскому определению - "автоматчикам партии") доверялось озвучивать самые людоедские идеи, от которых старательно дистанцировались лощенные партийные функционеры, так и сейчас именно деятели РПЦ в выразительности своих политических и юридических инициатив вполне сравнялись с самыми отмороженными депутатами. Но теперь – в трудный для родины час провала "Русского мира" на украинском направлении и томительной неопределённости на сирийском, перед лицом финансово-экономического провала – МП чётко называет своё новое место в иерархии – аналог Идеологического Отдела ЦК.
Теперь по существу культурологических оценок претендентов на место незабвенного тов. Суслова.
У локальной Русской цивилизации, безусловно, есть своя специфика. Как у остальных "дочек" Европейской цивилизации – Северо- и Латино- Американских цивилизаций (я добавляю в этот перечень и Южнобалканскую и Израильскую субцивилизации). Специфика Русской субцивилизации в её циклически-катастрофическом развитии – каждый этап ее развития отделяется "смутным временем" и его сущность – в низвержении предыдущего. Специфика Русской субцивилизации в кризисах постоянно незавершённой модернизации (первое в современной истории "развивающееся общество") и в поверхностной сущности модернизации, в сохранении огромного влияния традиционалистского (феодального) и даже традиционного (архаического, догосударственного) периодов, в манихейском (полярно-расколотом) характере социокультурных процессов), в полтысячелетней борьбе между моделями мессианской континентальной империи и национальным государством европейского типа.
Это все очень интересно и приносит совершенно поразительные плоды, вроде гигантского взрывного культурного роста, начиная со второй четверти XIX века, который на глазах изумлённого и с тех пор влюбленного в русскую культуру человечества, превратил цивилизационное захолустье в мировую культурную и научную державу, а также то, что из территорий, охваченных Русской цивилизацией, вышло сразу множество доктрин, определявших пути прошлого века, в т.ч. анархизм, "народничество" (и его калька – социалистический сионизм), революционный терроризм, черносотенный протонацизм, большевизм, в т.ч. левый, правозащитная антикоммунистическая идея… Только к гарантии нравственности это не имеет никакого значения. Нравственность – это ведь не сплав гомофобии с путинопочитанием (секулярным монархизмом).
И самое важное. Лет сорок назад философ Григорий Померанц остро полемизировал с Александром Солженицыным и с "деревенским" направлением в русской литературе. Померанц доказывал, что база современной нравственности – созданная научно-технической революцией городская интеллигенция, а вовсе не патриархальная деревня.
Резня в бывшей Югославии, геноцидные погромы в Восточной Африке и Юго-Восточной Азии и Индии очень наглядно показали на какую изуверскую жестокость способны в обычной жизни простые, честные и добрые деревенские люди, так умиляющие туристов и этнографов. Но это вернулись из прошлого европейские XVI-XVII века. Жестокость традиционного человека объяснима – он живет в страхах перед "оборотнями-вредоносами" (см. "Морфологию волшебной сказки" Проппа). Просто сначала их роль играют колдуны, потом евреи и еретики, потом "вредители" и "пятая колонна"… И потом, традиционный человек почти не умеет быть моральным сам – пока его держит прочная традиция, он живописен и очаровывает. Но когда он оказывается предоставлен сам себе – окружающий социальный порядок рушится или, напротив, санкционирует геноцид – то удивляет мироздание жестокостью и низостью. И церковь никогда – за редким исключением – не осуждает эти расправы и резню, лишь бы они были направлены в угодную истеблишменту сторону.
О сущности традиционного человека говорят всплески насильственной преступности, которые сопровождают каждую волну, втянутую в урбанизацию и сопровождающую ее процессы социальной автономизации и анонимности. Но проходят годы, выходец из деревни или маленького городка принимает образ жизни большого города, учится морально "держать себя сам", и социологи и криминалисты вдруг констатируют постоянное снижение насильственных преступлений. "Традиционный парень" вдруг понимает, что вызывающе одетая барышня – это не городская блудница, которая должна быть за провоцирующее поведение наказана изнасилованием, а "ярко оперенная самочка", которая ведет сложную игру, вызывая и товарок, и "самцов" на соревнование.
Кстати, глава РПЦ из всех грехов, от которой наш новоявленный общественный авангард защищает нравственность, назвал только блуд и псевдосвободу псевдоискусства и псевдополитики.
И еще пара фраз, которых от меня явно ждали, читая все эти нудные рассуждения. Если в речах Кирилла Гундяева заменить Богородицу на Аллаха, Всемилостивого и Милосердного, Русскую цивилизацию – на Умму (Исламский цивилизационный альянс), Православного Царя – на Халифа Правоверных, то мы получим готовый манифест каких-нибудь исламских фундаменталистов. Только ручных и трусливых. Потому, что понятие "православный погромщик" известно гораздо больше, чем "православный шахид", хотя, например, социалистических и коммунистических "шахидов" мир повидал в изобилии.
! Орфография и стилистика автора сохранены
