Стомахину за опубликованный "неустановленными лицами" текст военный трибунал вкатил семерочку. По сути, добавил полгода тюрьмы. И запретил заниматься журналистикой. На 12 лет: 7 тюрьмы и 5 "по рогам", после освобождения. Пока не поумнеет. В смысле – пока не станет таким же умным, как судьи.
Ну, насчет запрета писать, это напомнило Толстого. Того самого, чей праправнук продолжает семейную традицию. Несет правду согражданам. По телевизору. А началась эта традиция с "Войны и мира". Тогда образованные люди вместо телевизора книги читали. Так вот, в этой самой книге, как несомненно помнят все, кто учился в средней школе, есть такой эпизод. Плененный французами Пьер хохочет: "Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!..".
Душе нельзя запретить выражать себя. Даже такой, какая у праправнука. Тем более – стомахинской. Наоборот, маниакальное стремление власти растоптать Стомахина работает, как микрофон, усиливающий его голос. И чем сильнее власть топчет Стомахина, тем сильнее и чище звучит его голос.
Что это за голос, и о чем он так настойчиво твердит? Со всеми своими парочками атомных взрывов на вокзалах и всеми своими "убивать, убивать"? Которые так любили цитировать раньше обычные олухи, а теперь, когда олухов заметно поуменьшилось, которые так любят цитировать люди, чья трудная и на первый взгляд невидная служба как раз и состоит в таком цитировании. Что это – одобрение терроризма? Или – наоборот – это гневное терроризма осуждение?
Вопрос нехитрый. Одобряют терроризм сегодня в России (никто точно не считал, но прикинуть можно) никак не меньше половины населения. Никак не меньше половины считают кулаки и пули лучшим способом решения проблем. Вот недавно одно очень ответственное лицо предложило расстреливать воров (не очень задумываясь о последствиях реализации такого решения для системы управления государством). Но если бы такое лицо было бы одним! А то вся страна сочится ненавистью. Вся стана не видит и не хочет видеть иных способов улучшить свою жизнь, кроме как кого-нибудь убить.
В этом смысле оправдание терроризма сегодня является общенациональной эпидемией. Отсюда и возрождение культа Сталина с его политикой – да, нет: даже не с политикой, а с идеологией – государственного террора. Только, если не считать самых последних лет жизни, у Сталина террор выполнял вспомогательную функцию, как бы поддерживая, а на самом деле убивая коммунистическую идею. А у нас никакой идеи, кроме идеи кулака (либо хватающего, либо сжимающего, либо бьющего) нет вовсе. И в этом смысле мы даже не столько террористы, сколько просто маньяки-насильники. Конечно, большинство – пока только в душе.
Судом здесь ситуацию не исправить, если, конечно, это не суд истории. Исправить можно только работой осознания. Которой в таком состоянии – когда хочется поубивать всех на... – заниматься невозможно. И призывы заняться ею вызывают взрывы ненависти.
Стомахин в данном случае является не агентом ненависти, не ее источником и не ее проводником. Он является объектом ненависти. Не он учит ненавидеть – ненавидят его. И не он убивает, а его убивают.
Убивают за правду. За называние терроризма терроризмом. А деградации – деградацией.
Весь смысл, вся, выражаясь театральным языком, сверхзадача стомахинских текстов – "Опомнитесь".
Помните, как в "Джентльменах удачи" главный герой, воспитатель детского сада пытается усовестить этих самых "джентльменов"? "Что вы за люди такие. Как вам не стыдно! Вам по сорок лет, большая половина жизни уже прожита. Что у вас позади? Что в настоящем? Что впереди? Мрак, грязь и ничего человеческого! Опомнитесь, опомнитесь, пока не поздно. Вот вам мой совет."
Вот и весь стомахинский месседж. Вот и всё его "оправдание терроризма". Да оправдывай он терроризм – хоть исламский, хоть наш государственный – кто б его тронул? В том-то и дело, что он не соглашается жить ни террористом, ни пособником.
А слова? Мы то и дело слышим очень мягкие слова. Про историческую справедливость. Про духовные скрепы. Про братский народ. Про наших дорогих партнеров. И знаем, ЧТО стоИт за этими словами. И не нужно большой проницательности, чтобы понять, ЧТО стоИт за всеми стомахинскими "Пасть порву" и "Бритвой по горлу... в колодце она лежит". Так что здесь лукавь - не лукавь...
Но вот какое дело. Убить Стомахина можно. Штука нехитрая. Особенно – для специалистов. Но песню, в которой он стал запевалой, ни задушить, ни убить невозможно.
Потому что это песня правды, песня совести. И как ни пытайся ее глушить и перевирать, она всё равно будет звучать. И звучать всё громче.
И память в народе тоже останется. Кто эту песню запел первым. И кто пытался заткнуть певцу рот.
! Орфография и стилистика автора сохранены
