Московский оппозиционер Иван Асташин отбывает срок за поджог подоконника отделения ФСБ по Юго-Западному административному округу столицы. Таким способом экс-активист коалиции "Другая Россия" и левый националист поздравил спецслужбы с "днем чекиста". В 2012 году Мосгорсуд приговорил его к 13 годам колонии строгого режима в рамках дела "Автономной боевой террористической организации". Оппозиция считает дело АБТО сфабрикованным из акций двух независимых друг от друга молодежных группировок "поджигателей".
В декабре прошлого года Верховный суд снизил Асташину срок до 9 лет и 9 месяцев. Пока "фемида" разбиралась, политзаключенных избивал конвой. Требование Асташина привлечь к уголовной ответственности силовиков саботировали прокуратура и суд Преображенского района Москвы. Интервью взято во время нахождения Асташина в изоляторе "Матросская тишина". В настоящее время он отбывает приговор в колонии строгого режима в Норильске.
— Судебные приставы и конвой — это из разных структур? Кто лютует над заключенными?
— С судебными приставами мы не сталкиваемся, максимум в зале суда. Конвой — он разный. Конвой ФСИН к судам отношения не имеет: он этапирует осужденных из СИЗО в исправительные учреждения. Водят по судам конвойные Главного управления МВД. По нашей части — полк охраны и конвоирования, который сопровождает подозреваемых и обвиняемых по Москве; их контора находится на Решетниковском валу. Кто такие конвоиры? Попадает туда много молодых. Кого не берут в элитные части, идут в конвой. Еще есть печально известная Группа быстрого реагирования (ГБР) при Мосгорсуде. Избиения происходят преимущественно в Мосгоре, в районных судах такое применяется редко: только к людям, на которых режим оказывает максимальное давление. Например, политзек Даниил Константинов.
Происходит то, что происходит. Насилие в Мосгорсуде — оно каждый день, избиения начались в марте 2012. Причины? Очевидно, политика. Поменяли начальника полка охраны и конвоирования. Им стал полковник полиции Вячеслав Якупов, которого перевели из ИВС №1 (Петровка). Тогда как раз и началось прессование конвоем с участием ГБР. Возможно, новое начальство дало такую установку. И хотя СМИ поднимают охотно тему, но до сих пор санкций нет. Служебные проверки в полку по обращениям правозащитников заканчиваются так: "физическое насилие и спецсредства применялись, но обвиняемые сами виноваты".
Что касается нас, осужденных по делу АБТО: метелили первый раз 22 марта 2012. В отписке на жалобу написали, что Максим Иванов якобы намеревался освободиться от наручников, нецензурно выражался, угрожал родственникам конвоиров. Григорий Лебедев тоже писал жалобу; что ему пришло, я не в курсе. Этапированного со мной в Москву на надзорное разбирательство Богдана Голонкова — прокуратура подала ходатайства о нарушениях в отношении только нас — избили в апреле 2013.
— Группа быстрого реагирования при Мосгорсуде, что знаешь о них?
— Группа быстрого реагирования — "маски-шоу", — они используются по громким процессам, но не всегда, в Мосгорсуде они даже не каждый день. Когда мы судились — поначалу их не было, появились потом, где-то в середине процесса. Как раз мы должны были давать показания, а они нас избили. По описаниям, нас, дело АБТО, били одни и те же лица, что и Даниила Константинова в Чертановском райсуде 26 декабря 2013. Все русские, высокие, крепкого телосложения. Нас метелили, не пряча лиц. Маски стали надевать позже. Хотя и поныне периодически избивают без масок. Так было с Константиновым. Их фамилии никто не знает. ГБР — предполагаю, что отчасти пополняется из ВДВ, из тех, у кого сдвиг по фазе. Поначалу у всех напоказ выглядывали тельняшки. Потом мода резко прекратилась. Кого они еще пытали? АБТО, "болотное дело", анархиста Алексея Сутугу-Сократа; это если из тех, кто известен обществу.
— Так все-таки: зачем бить? Рвение Якупова или он исполнитель заказов свыше?
— Приказ сверху, вопрос: с какого уровня? Вот Константинова избили и до такой степени старательно обработали шокерами, что он говорить не мог. В его деле абсолютно все политически мотивировано, ничего "вдруг" там нет, и избиение не случайный эксцесс. Я думаю, у полка конвоя установка: беспредельно себя вести; а ГБР появляется, когда нужно воздействие на конкретных людей, которых обвиняют по громким делам, и связано со следствием, прокуратурой и всем остальным. Если вспомнить причины, по каким обработали нас: тогда закончили допрашивать свидетелей, и подошла наша очередь говорить. Дело-то сфабрикованное (http://www.socportal.info/analiz/ne-byilo-u-nas-totalnogo-terrora), от нас много интересного услышать можно было, вот и создали атмосферу.
— Как все происходит? Нарисуй картину.
— Как я говорю: группа быстрого реагирования "работает" намного жестче, чем обычный конвой, который каждый день применяет насилие в Мосгорсуде. Происходит это в подвалах и так: заставляют догола раздеться, сначала — приседать, а потом наступает форменное издевательство. При мне они докопались до одного мужика с татуировкой на руке — повязка со свастикой и подписью "Е*у мусорской режим". Автор, очевидно, это был не неонацист, а представитель криминала. Он уже был обнаженным, и они потребовали: "Расставь ноги пошире и нагнись нах*й"... Конвой менее изобретателен. Приставы туда не заходят, спускаются разве секретари суда, когда нужно что-то подписать.
— Подвалы Мосгорсуда, звучит уже зловеще...
— Правозащитники должны хоть раз взглянуть на подвалы Мосгорсуда. Бить обвиняемых при них, естественно, не будут. Общался с Анной Каретниковой (Общественная наблюдательная комиссия и "Мемориал"), просил ее посетить конвойные помещения. Она пробовала — ее не пускают. Схема подвала: три коридора, в каждом примерно по 26 боксов. Боксы метр на полтора, куда бросают по два человека. Кипяток — раз в сутки, если допросишься, шмоны, туалета нет, часто часами не выводят по нужде — конвою всегда некогда. Если ты настойчив — в твой адрес сыплется мат. В СИЗО мы не завтракаем, с шести утра на ногах, на день паек не выдается, первый раз кипяток дают в час дня, и все. Конвой живет, как скажет начальство. Их одергиваешь, они в ответ: "Ничего не поделаешь, нас еб*т начальство, мы по приказу". Такое творится в Мосгорсуде. В районных судах столицы, например в Преображенском, Пресненском, Замоскворецком, — там нормально, как правило.
— Все ли жалуются на конвой и как проходят проверки?
— Конвой не администрация тюрем и зон, с которой приходится выстраивать некоторые рамки поведения. Чем они ответят на жалобы? Ну, изобьют, не первый раз, что поделаешь. Не убьют же. Надо говорить всю правду о конвое. Но мало кто жалуется: одни не знают — куда, другие считают, что бессмысленно. Я в этом плане принципиальный — всегда пишу, если происходит беспредел ведомств. Чтобы добиться суда, необходим запас терпения и нужно знать некоторые законы.
Например: человек обращается в прокуратуру Москвы; та передает жалобу в Преображенскую межрайонную прокуратуру; та в Преображенский межрайонный следственный отдел. Следователь пересылает бумагу начальнику полка, Якупову. Дальше — служебная проверочка; берутся объяснительные преимущественно у конвоиров, на чем все и заканчивается. По закону такое немыслимо. Человек — его избили — сообщает о преступлении. Открываем УПК: согласно ему, следователь обязан принять заявление о преступлении, оформить документ, зарегистрировать в "Книге учета сообщений о преступлениях". Второй шаг: доследственная проверка в рамках 144-145 статей УПК, и по итогам — одно из трех. Первое — возбуждение дела, второе — отказать, третье — передать дело.
— И у тебя не получилось привлечь силовиков к ответственности?
— Через несколько дней после того, как меня избили, в СИЗО пришел Андрей Бабушкин из "Комитета за гражданские права" с членами ОНК. Они опросили меня, моих подельников и ингушей, которым в тот день тоже досталось, написали глобальную жалобу, которая ушла в ГУВД, непосредственно Колокольцеву. Методы проверки и итоги известны.
Я подавал жалобы в органы. Когда меня этапировали для разбирательства в Верховном суде, весной 2013, вновь требовал дать ход делу. Исполняющая обязанности руководителя Преображенской межрайонной прокуратуры госпожа Е. Другунова отфутболила мое заявление в полк конвоирования; так всегда. Чего я добивался в судах? Чтобы действия прокуратуры признали незаконными. Когда конвойные друг дружку "проверяют" — это правовая пантомима. Но и при судебном разбирательстве допущены вопиющие нарушения УПК: заседание Преображенского суда неоднократно откладывалось, если быть точным, одиннадцать раз. Чаще всего меня не доставляли в суд, или прокурор прогуливал. Когда довелось попасть на заседание, я говорил час со стеной: прокурор встала и заявила — нарушений нет. Последующее заседание провели в мое отсутствие и не в мою пользу; впрочем, решение отменил Мосгорсуд 27 ноября 2013. Тогда я пять часов дожидался в забитом аквариуме. Рядом сидел зек с зоны с диким количеством краж. История тянется и поныне.
P.S. В итоге Асташина увезли в Красноярск, а затем в Норильск. Дело о бездействии прокуратуры "зависло" за отсутствием истца в Москве.
