Непуганые единороссы приступили к реализации давно ими лелеемого плана восстановления памятника Дзержинскому во всём прежнем величии. Смета согласована – 600 тыс. евро уйдёт на реставрацию в лучшем виде. Ещё столько же, для маскировки первоначальной идеи, отпустят на другие скульптуры – из числа не снесённых. Разумеется, истратив такие средства, чугунного Эдмундовича не оставят прозябать в парке "Музеон" у Дома художника на Крымском валу, в условной экспозиции «Падшие кумиры коммунизма». Естественно, что вынашивающие сиё резонансное решение чекисты в погонах и «чекисты со справкой» (сексоты и стукачи, совмещавшие службу родине с бизнесом и общественным поприщем) убеждены, что этим вобьют долгожданный осиновый кол в ненавистные им либерально-западнические круги. Кретины! Те круги давно повержены и стенают во прахе.
Новая оппозиция, с именем Навального на устах, открутит им причиндалы куда эффективнее, чем начитавшаяся коротечевского «Огонька» интеллигенция.
Но перед развёртыванием основной мысли две исторические справки, могущие развеять современную мифологию.
Первая – в 1958 году памятник Дзержинскому перед Комитетом госбезопасности при Совете министров СССР ставили именно в укор сотрудникам КГБ. В те годы оттепельная публицистика, литература и театр изо всех сил колотили сталинистов по башке светлыми образами доброго Ленина и его благородного сподвижника Дзержинского. Тем более что в конце жизни Дзержинский, как председатель Всесоюзного совета по народному хозяйству, был пламенным борцом с вариантами коллективизации, троцкистко-зиновьевской оппозицией и убеждённым союзником пронэповской бухаринской группы. Так что верные хрущевцы искренне полагали установку памятника Железному Феликсу укором «бериевским палачам» (это выражение было мемом оттепельной риторики).
Вторая – свержение памятника Дзержинскому вечером 22 августа 1991 года было идеальным средством отвлечения толпы от штурма Лубянки. После падения, как тогда казалось на века, коммуночекистской власти, москвичи, по недавнему примеру берлинцев, варшавян, пражан и бухарестцев, решили взять свою Бастилию – резиденцию политической полиции. Идея, что чекисты будут отстреливаться и надо предотвратить жертвы, убедительна только для вышеупомянутых интеллигентов сахаровского призыва. Осажденные знали, по примеру бесславно сдавшегося здания ЦК КПСС, что при мирном исходе их только выпроводят под улюлюканье и презрительный свист. Но лишь одна жертва – и фонари в центре столицы могли, как в октябрьские дни 56-го в Будапеште обрести иное, более зловещее назначение. И вот тогда-то толпе победителей нашли другое занятие.
Но потом яростные разборки среди антикоммунистических сил помешали сделать то, к чему обязывала нацию её совесть, да и просто приличия – поставить на Лубянке памятник жертвам красного террора и Гулага. Для начала, допустим, установив символический крест (да простят мне это все атеисты и иные конфессии), к которому главы государства и фракций ежегодно, 30 октября в день политзаключенного (или 5 сентября – в годовщину начала в 1918 году красного террора) приносили бы пышные венки.
Восстановление шикарного, как новенький сувенирный рубль, памятника Феликсу Эдмундовичу на прежнем месте и в прежней славе интересно тем, что поставит перед очень серьёзным выбором и Моспатриархию, и те консервативно-монархические слои, которые до сих пор видят в путинизме отсроченную победу Белого движения. С одной стороны, очень многих в верхушке РПЦ будут обязывать незримые под рясами погоны, а часть правоконсервативных интеллектуалов и общественников – нестираемая память об их расписках о сотрудничестве. Но с другой-то стороны – память о свирепых чекистских расправах над духовенством, дворянством и интеллигенцией, о красном терроре, причём о кровопролитиях, о красном терроре, и именно в годы руководства ВЧК и ГПУ Дзержинским лично, должна оттягчать их гражданский выбор.
Cозерцания этих метаний между поддержкой единороссии и продекларированным антибольшевизмом станут мне лично некоторой моральной компенсацией за отвратительное зрелище нового торжества чекизма, отвратительного в своей циничной демонстративности.
Всё это, разумеется, – последствия нашего «самоосвобождения» от коммунизма. Если бы Гитлер был свергнут немецкими генералами, и им удалось бы добиться мало-мальски приличного мира с союзниками по антигитлеровской коалиции, то, всё было бы в Германии не так. Не было бы никакого Нюрнберга (осудили бы пару десятков офицеров и чиновников – за Холокост и за жестокое обращение с военнопленными западных стран). Появилась бы версия о демократическом крыле внутри НСДАП, таившемся до времени, о прекрасных хозяйственниках-гауляйтерах. О «честном Гейдрихе», который был внутренним диссидентом в РСХА и возражал против экстремизма Гиммлера и Кальтенбрунера. И мы увидели бы как наплевав на чешские протесты и заламывание рук старых антифашистов перед зданием Имперской госбезопасности на Принц-Альбрехштрассе поставят бюст Рейнхарда Тристана Ойгена.
Когда же закончится и вторая эпоха чекистовластия, то памятник Дзержинскому вновь пострадает, но не вместо русской Бастилии, а вместе с нею.
*Чудо как хорош по нынешним временам – тоталитарный рыночник, защитник производящего среднего класса.
Вместо послесловия. Моя миниатюра апреля 2008 года.
Евгений Ихлов. Альтернативная история: к 75-летию органов германской госбезопасности.
Из выступления Райхсканцлера Германии Вольдемара фон Штази на юбилейном собрании работников германской госбезопасности, посвященном 75-летию создани гестапо.
Ваше Превосходительство, господин Райхспрезидент! Дамен унд херрен! Камраден!
В 2008 году исполняется 75 лет гестапо. Это славный юбилей германской государственной безопасности. У истоков гестапо стоял настоящий профессионал, честнейший патриот Германии – Генрих Мюллер, которого всегда ласково называли "Папаша"... В июле 1944 года истинные патриоты Германии – полковник фон Штауфенберг, генералы и маршалы Роммель, Кессельринг, Гудериан и Кейтель избавили фатерланд от диктатуры национал-социализма... Мы сами освободили себя от тоталитаризма, от партии, которая привела Райх к поражению... Но произошла крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века – наша великая Родина потерпела поражение, от нее была отторгнуты Восточная Пруссия, Эльзас и Саар, в Румынии и Восточной Польше утвердился кровавый большевизм...
Мы сами решительней всех осудили нарушения прав человека... Партия "Единый Райх" неукоснительно отстаивает фундаментальные нормы демократии... Но мы не должны идти на поводу у спекулянтов от истории: ну, какие 6 миллионов, самое большее 3-4... Рядовые гестаповцы честно исполняли свой долг... Все приговоры так называемым антифашистам выносил Народный суд, и не надо перекладывать ответственность на тех, кто защищал страну от агентуры плутократии и всемирного большевизма... Сейчас на Западе вновь в ходу двойные стандарты: все время вспоминают Освенцим, Бухенвальд и Дахау, но забывают о Колыме и ГУЛАГе. Видно, не нравится Москве, Лондону и Парижу, а также их наймитам, побирающимся у посольств так называемых стран-победителей, что Германия встала с колен! Нам говорят о преследованиях так называемой либеральной оппозиции, но почему-то при арестах эти оппозиционеры кричат по-французски... Германия встала с колен в позу великой державы! И в первых рядах строителей новой Германии – работники госбезопасности, которые до сих пор гордо называют себя гестаповцами...
! Орфография и стилистика автора сохранены
