Третья волна?

— (А) Алло. Вы чо там? Вообще ***? На *** ему было давать реально, тем более арестовывать в зале суда?
(П) Добрый день. Мы… мы хотели… как лучше.
(А) Кому *** лучше?
(П) Ну вы же сами говорили, чтобы не цацкаться.
(А) *** вы! Вы бы еще расстреляли его! Значит так: меня не ***, как вы это сделаете, но чтобы завтра он был на свободе. Вам ясно?
(П) … Есть. Сделаем.
(А) Уроды. (бросил трубку)

Телефонный разговор между человеком из прокуратуры Ки…вской области (П) и человеком из Ки…вского областного суда (С):

(П) Але! Это я. Есть проблема.
(С) Я думал, что мы сегодня решили все проблемы на пять лет вперед.
(П) Появилась внезапная проблема. Его надо освободить.
(С) (продолжительное молчание)
(П) Освободить. Завтра. Звонили с самого верха.
(С) (после продолжительного молчания) Они там что ***? То так, то этак. Мы что здесь — в игрушки играем?
(П) Мы не можем обсуждать команды.
(С) Как вы себе это представляете? Вы же знаете УПК! Там — сроки на подготовку протокола судебного заседания, на ознакомление с ним, на обжалование, на ознакомление с жалобами и протестами. Эти сроки должны выдерживаться!
(П) Засунь УПК вместе с протоколом себе знаешь куда!!? Я же сказал: мы не обсуждаем команды — мы их исполняем.
(С) (после непродолжительного молчания) Хорошо… Везите свой протест прямо сейчас и прямо ко мне, Бли…ову я сам позвоню. ***! Вляпались.
(С) Действуй!"

"Интересно, есть хотя бы один человек, который относится к судье Блинову уважительно после такого публичного унижения? Ну жена хотя бы? Мама?" — задается вопросом Илья Яшин.

"Может, в самом деле перещелкнуло что-то в голове у ***начальства, а может, наоборот, изначально сценарий так и был написан, — считает Илья Варламов. — Есть еще третий вариант — что постановление об аресте на время рассмотрения апелляции в облсуде судья Блинов вынес по собственной инициативе, а те, кто писали приговор, просто забыли его по этому поводу проинструктировать. Но это все мелочи, главное, что парни на свободе". В любом случае вчера в Москве происходили удивительные события — крупнейший несанкционированный митинг за последние лет 20. Я вот не помню, чтобы столько народу выходило без разрешения в самый центр".

"Еще раз хочу сказать, что благодарен всем, кто вчера поддержал нас, всем, кто вышел на Манежку и другие площади, — обратился к сторонникам сам Алексей Навальный. — И мы понимаем: то, что сейчас происходит, — уникальное явление в сфере российского правосудия. Даже это такой неловкий момент, когда по представлению прокурора выпускали только тебя и прокуроров, которые до этого крышевали подпольные казино. И больше ни с кем такого не случалось.

Я очень благодарю всех людей, хотел бы всех обнять, кто так или иначе способствовал тому, что это случилось. Мы понимаем, что эти странные моменты, когда все грустят, потом радуются (возможно, потом опять наступит момент, когда всем придется грустить) — но тем не менее, если у нас есть хотя бы пара лишних месяцев для того, чтобы бороться, будем бороться. Всем спасибо большое".

"Алексея Навального и Петра Офицерова освободили из-под стражи решением Кировского областного суда. Который, как это принято в отечественном судопроизводстве, не посмел ослушаться прокуратуры, попросившей до окончания апелляции изменить обоим осужденным меру пресечения на подписку о невыезде, — комментирует Антон Носик. — Сообщается, что, по условиям подписки, Навальный и Офицеров до окончания суда будут находиться в Москве. Это касается только первого этапа апелляции. Как только Кировский областной суд утвердит решение судьи Блинова, приговор вступит в законную силу и обоих подсудимых отправят отбывать наказание, покуда их адвокаты будут обжаловать приговор сперва в Верховном суде РФ, потом в ЕСПЧ. В любом случае хорошо, что ребят отпустили".

"Действия власти — а суд реально выступает как подразделение исполнительной власти — исключительно рефлекторны, — полагает Николай Сванидзе. — Сначала, высунув язык, бежали к цели: осудить Навального, неважно за что, по полной программе, публично прямо в зале суда заковать в кандалы.

Потом, когда это произошло, сами же испугались. Испугались спонтанного выхода на улицы нескольких тысяч молодых людей. Испугались дружной международной реакции, все-таки пока к железному занавесу не готовы, и Сочи на носу. И главное — испугались, что выборы в Москве превратятся в полную профанацию, а невинно осужденный и взятый в "железы" Навальный уже начинает бурно набирать висты.

Такое впечатление, что либо под толстым кремлевским ковром происходит нанайская борьба двух групп влияния, одной из которых снятся только кандалы и ОМОН, а другой иногда снится некое подобие выборов. Либо, что более вероятно, никаких групп нет, а есть внутреннее раздвоение, то есть шизофрения".

"Прокуратура вступилась за Навального. Такие же чудеса в суде мы видели с прокурорами, крышевавшими игорный бизнес в Подмосковье. Теперь понятно, с чьей подачи Алексей мочил СК и Бастрыкина, что, кстати, для него не позорно, — пишет Алексей Сочнев. — Навальный, судя по его поведению, строит свой приход к власти именно на расколе элит. Без поддержки одних людей в погонах против других — власти ему не видать. Он это понимает и работает в этой плоскости. При наличии поддержки банкиров Лебедева, Авена и Фридмана, плюс прокуратура и белоленточная массовка шанс расшатать лодку есть".

"Попытка приговора "Навальному" — а на самом деле, конечно, никакому не Навальному, а стране — ПРОВАЛИТСЯ, — уверен Леонид Радзиховский. — Почему? Потому что для реализации этой НЕСПРАВЕДЛИВОЙ ГЛУПОСТИ нет сил.

У кого нет? У Власти. Почему же это "нет", когда у власти есть все, а "с другой стороны" есть ничтожная кучка (2000–4000 мирных людей вышли в Москве)?! Да потому, что у власти нет ИДЕИ. КИСЕЛЬ. Сколько бронежилетов не напяль — камнем не станет. И потому что хотя от "той, прежней России" почти ничего не осталось, но ИНСТИНКТ СПРАВЕДЛИВОСТИ в стране не до конца сдох. А если Русский Народ презрительно щурит глаза, лучше с ним не спорить. Целее будешь. Лучше отступить. Пока не поздно".

"Дело Навального получилось скандально политическое, что на фоне предпринимательской амнистии и Сердюкова особенно уже не терпит никаких других комментариев, — констатирует Ирина Хакамада. — Даже дело "ЮКОСа" при первой посадке Ходорковского выглядело не так откровенно заказным для простого обывателя.

Ошибка власти. Серьезная. Сами готовят стихийную революцию. Не сейчас. Но пар накапливается, протестный котел закипает. И дрова подкидывает не оппозиция".

"Кто-то там, наверху, догадался чуть-чуть притормозить, — замечает Борис Баталин. — Связь теперь у нас хорошо налажена, позвонить судьям — пара пустяков. А суд, хоть и позвоночный, но бесхребетный, что прикажут, то и решит. Конечно, это уступка общественному мнению. Малая, мизерная такая уступочка. Но... с паршивой овцы хоть шерсти клок. Посмотрим, что дальше будет. Полагаю, что гайки завинчивать будут, но с малюсенькими недоворотами..."

"Действительно, налицо две группировки, — размышляет Сергей Пархоменко. — Одна, достаточно мощная, но все же подчиненная, имеет свой ясно осознаваемый резон, чтобы Навальный участвовал в этих выборах. Ну, надо им. До зарезу. Сейчас не станем подробно объяснять, зачем.

И вторая — "начальственная" по отношению к первой, — у которой интереса никакого нет (даже наоборот: неохота им под боком у себя "правильно выбранного с большим успехом" Собянина отращивать). А есть твердое понимание: вся эта художественная литература про политическую работу с населением лишняя. Все гораздо проще: та часть населения, которая высовывается, должна систематически и гарантированно получать по рогам; а остальное население должно это видеть и бояться. И все. Все будет в порядке.

И вот первая группировка все-таки смогла втолковать второй, что из этого золотого правила бывают исключения".

"Я не хочу подключаться к многочисленным конспирологическим гаданиям на тему разных групп влияния за зубчатой стеной, пытающихся в течение дня перетянуть одеяло на себя, — пишет Александр Анненский. — Важно, что такого не было еще в российской юридической практике последних десятилетий, которая останется в истории государства под емким брендом "басманное правосудие". Во всяком случае ничего подобного не припоминают такие очень разные профессионалы, как юристы Барщевский и Резник.

Я думаю, что это сделали те, кто вышел вчера на площади и улицы… Те, что не захотели барина потешить и схавать привычный унизительный щелчок в лоб — знай, мол, всегда свое место. И, наверное, теперь уже никогда не захотят. Как же это здорово…"

"Вчера обсуждал с огромным количеством людей — как политизированных, так и не очень — приговор Алексею Навальному, — рассказывает Борис Надеждин. — Новость о приговоре застала меня в Твери, где я выступал перед молодыми кандидатами в местные депутаты. Было человек 50, причем примерно половина в целом лояльна власти (голосовали на последних выборах за "Единую Россию"), остальные голосовали за КПРФ (побольше), "СР", ЛДПР и "Яблоко" (поменьше). Задал им вопрос: "Поднимите руки, кто считает приговор Навальному справедливым наказанием за реально совершенное уголовное преступление?"

Поднял руку ОДИН. Потом спросил: "А кто считает это дело политическим, что Навального посадили на самом деле за оппозиционную деятельность?" Подняли руки человек 15. Плюс еще было много звонков от друзей, которые раньше политикой вообще и Навальным в частности особо не интересовались. Если суммировать все разговоры, то наиболее типичной является примерно следующая оценка: "Я не фанат Навального, но то, что с ним делает власть, абсолютно недопустимо и с каждым может случиться".

Вот так и рождается гражданское общество. Вот так и появляются национальные лидеры".

"Алексей Навальный и Петр Офицеров освобождены в зале суда. Подписка о невыезде. Поэтому мы все расходимся. Но вернемся на Манежку в семь вечера и сегодня. Отметить, — предлагает Евгений Левкович. — Всем неравнодушным огромное спасибо. И, конечно, надо помнить, что кроме Алексея и Петра (которых по-прежнему надо отбивать) у нас есть почти тридцать узников "болотного дела". С первым приговором я снова на Манежке. Надеюсь, вы тоже. Пусть это будет разминкой, и давайте серьезно готовиться к сентябрю".

"Если Алексей продолжит выборную гонку, то, судя по вчерашним событиям, волонтеров и сподвижников у него явно прибавится", — добавляет Андрей Тараканов.

"Объяснила дочери, почему выпустили Алексея и Петра. "Потому что ты вышла на площадь". И ее друзья. И мои друзья. И друзья наших друзей, и их друзья. В Москве, Питере, Кирове, Самаре, Новосибирске", — комментирует Ольга Романова.

Акция в самом центре, на виду у властей, но принципиально несогласованная с ;ними. Никем не организованная, ставшая в чистом виде сетевым продуктом, — анализирует Владимир Варфоломеев. — На нее не зазывали громкими именами выступающих. Несмотря на все это, тысяч семь-десять, вряд ли меньше.

Было еще одно весомое отличие от акций последнего времени. И дело даже не в том, что, наверное, половину пришедших на Тверскую составляли молодые люди лет 20–30. На этом снимке не просто улица. Это находящееся под государственной охраной и обычно недоступное здание Госдумы. Птенцы интернетовских гнезд взлетели и, не испытывая перед ним особого трепета, заняли широкий подоконник одного из окон российского парламента ("Мы здесь власть").

И особая атмосфера этой "тверской тусы" — если не веселья, то явного эмоционального подъема, что так явно диссонировало с отнюдь не радостным поводом в виде многолетних сроков заключения Навального и Офицерова. Поначалу это не просто удивило, но даже несколько покоробило. А потом все встало на свои места. Запугать не удалось. Именно поэтому не было настроения горечи и уныния. Надеюсь, сидящие в камере Алексей и Петр не будут за это в обиде".

"Людей было так много, что они буквально вываливались на проезжую часть и растекались вдоль по улицам, — делится впечатлениями Илья Миронов. — Я покидал площадь под сигналы машин, прибытие новых частей ОМОНа и сообщения по радио о выдвижении в Москву внутренних войск. Но это уже ничего не меняло. Сегодня стало ясно, насколько велика реальная поддержка Алексея. Ведь просто представить, что такое количество людей было готово после работы вечером выйти на несогласованный митинг — это что-то невероятное.

Власти не ожидали такого количества людей на улице. Вчера в кои-то веки количество ОМОНа было ниже количества сторонников Навального. Поэтому дополнительные силы пришлось срочно стягивать с Подмосковья. Вы помните, чтобы на первых Болотной и Сахарова люди что-то писали на стенах, пытались что-то перекрыть? Я нет. А это значит, что общий накал растет. Не буду рассуждать, хорошо это или плохо. Это закономерно".

"Народу очень-очень много! По всем обочинам Охотного ряда, на Тверской, — рассказывает Ксения Ларина. — Машины приветствуют народ, сигналят в знак солидарности. Менты, кажется, растеряны слегка, хотя и смотрят на людей с нехорошей ухмылочкой. Винтили как-то глупо, трусливо, выхватывают одного из толпы и гонят его, как зайца, вдесятером, гонят в автозак.

Что мы могли? Аплодировать друг другу — через проезжую часть, поднимая вверх ладони, кричать "Свободу!" и "Позор!". Аплодисменты — последнее, что осталось, совсем близко к Белоруссии, там, если помните, забирали за аплодисменты.

И еще: по всем СМИ называют собравшихся людей "сторонниками Навального". Коллеги, вы-то уж знаете, что это не так! Это не "сторонники Навального", это люди, вышедшие отстаивать свое право гражданина и человека, люди, не позволяющие вытирать об себя ноги и унижать, люди, выражающие свое презрение этой гнусной бездарной циничной власти. Да, именно так, презрение".

"Мне показалось, что было взрослое такое настроение, — пишет Маша Гессен. — Это был не карнавал, как в прошлом году, и не траурный марш, как в январе, это был бой — не в том смысле, что все бились (как раз, при всей решительности протестовавших, специально биться почти никто не рвался), а в том смысле, что люди вышли, осознавая, что рискуют как минимум временем и деньгами, как максимум — свободой и безопасностью.

А что касается смысла, то мне кажется, смысл будет тогда, когда мы выйдем и откажемся уходить. Когда после разгона вернется или выйдет заново больше тысячи человек. Тогда к ним присоединятся другие и в уличном противостоянии наступит перелом.

Вчера мы, безусловно, сделали огромный шаг в этом направлении. Но в том, что мы дойдем до этой цели, я не уверена".

"А вот теперь все может измениться, — полагает Борис Акунин. — Не так, как всегда, а в лучшую сторону. Оказывается, для этого достаточно, чтобы десять тысяч человек в Москве и, наверное, суммарно еще столько же по другим городам не побоялись выйти на несанкционированную акцию.

Несомненно, что теперь Навальный становится вполне реальным претендентом на победу. Он и его команда умеют работать с людьми гораздо лучше, чем кислые собянинцы. И мы все Навальному чем-то можем поможем — от души и на всю катушку.

Меня радует не победа оппозиции над реакцией — хватит уже называться "оппозицией". Как кто-то недавно хорошо сказал: "Мы просто здесь живем". Меня радует победа разума над тупостью.

Значит, снова есть надежда?"

"Далеко не все из пришедших были сторонниками Алексея Навального. Многие вышли на площадь, прекрасно понимая, что процесс Навального может стать точкой невозврата в нарастающем конфликте между обществом и властью, — отмечает Геннадий Гудков. — Граждане России вчера послали Кремлю недвусмысленный сигнал, что не намерены бесконечно терпеть произвол и пренебрежение властями прав и конституционных свобод".

"Если мы хотим, чтобы они стали нас бояться, надо самим перестать бояться их — только и всего, — заключает Семен Файбисович. — Да, всем нам было страшно: налицо общая тенденция наращивания властью беззаконного грубого силового давления на оппозицию, да еще мэрия старательно пугала, что ни при каких условиях не допустит несанкционированного массового сбора людей в центре Москвы — и подтверждала угрозы количеством стянутых сил "правопорядка" и средств разгона толпы.

Да, всем было страшно, но пришли те, кто преодолели свой страх; кто был готов к худшему — к любому повороту событий; кто в данном моменте пространства и времени сознательно поставили под удар свой комфорт и свою безопасность ради сохранения своего гражданского и человеческого достоинства.

А уже там, на месте было совсем не страшно, потому что сразу стало ясно: здесь и сейчас уже они боятся нас. И дефилирующие перед толпой водометы, и снующие автобусы с космонавтами, и сами космонавты, бегающие туда-сюда и устраивающие оцепления, только все больше убеждали в растерянности власти — от испуга, что мы не испугались".

Дмитрий Разин

Вы можете оставить свои комментарии здесь