Как же здорово, что мы победили.
Я каждый раз радуюсь, когда приходит 9 Мая. Как же им было тяжело... Ни один фильм не передаст того ужаса... И как же классно было швырнуть вражеские знамена в грязь на Марше Победы...
Меня всегда больше всего интересовало поведение людей на оккупированной территории — когда наши войска ушли, сдают город за городом, пришли немцы, поселились в домах и установили свой "Новый порядок". Это, наверное, очень трудно, и каждому приходилось выбирать для себя, как поступать. Кто-то шел в полицаи работать на новый режим, кто-то уходил в партизаны, кто-то укрывал наших, а кто-то их сдавал.
И у нас тоже бывают такие ситуации сейчас. Хотя, конечно, в несравнимо более мелких масштабах и с меньшим риском.
У нас теперь риск увольнения с работы рассматривается примерно так же, как в то время казнь борцов Сопротивления и партизан. Измельчали люди, к сожалению...
Я сама пыталась помочь ветеранам с получением квартир, с которым их норовили грубо кинуть. Один из моих друзей, который давал бесплатные юридические консультации, поведал мне, как московская ЕР, когда только появился этот указ, велела ему находить всяческие зацепки, чтобы объяснять ветеранам, что квартира им не положена. Услышав это, он немедленно озверел и отказался так делать.
У меня был случай — мне посчастливилось познакомиться у нас в Зюзино с замечательным ветераном Виктором Трофимовичем Водяным, которому было 14 лет, когда пришли немцы. Он стал помогать партизанам — воровал с риском для жизни патроны у оккупантов и передавал их нашим. Однажды его ранили в ногу — он мне показывал старый маленький след от затянувшейся раны. Проблема была в том, что ему неправильно указали в ветеранском удостоверении статью, он тогда обратил на это внимание. Но решил не переделывать, т.к. никаких различий тогда не было. Кто же знал, что квартиры будут давать по другим пунктам!
Я напрягала и депутатов Мосгордумы, и Госдумы, чтобы помогли, и сама писала и ходила, но везде были бездушные ответы: "Приведите свидетелей". Да всех свидетелей давно немцы поубивали! А в хрущевской двушке у ветерана жило восемь человек, включая детей. Единственное, чем удалось помочь — заставить районный отдел жилищной политики предоставить ордер на проживание в специализированной квартире для инвалида — члена его семьи.
А был вообще один анекдотический случай — пришла старая бабушка и сказала, что узнала, что дают квартиры. Стали расспрашивать, что она делала в годы войны, где воевала и т.д. Так выяснилось, что она чистила картошку и морковку для немцев! Когда ей сказали, что за это квартиры не положено, она не очень обиделась, сказав "Ну, думала попробовать, вдруг дадут".
Все-таки какие же молодцы те, кто не смирялся и уходил в партизаны.
Я в школе до дыр зачитала книжку "Это было под Ровно", про подвиги наших партизан и разведчиков.
А еще познакомилась с Михаилом Львовичем Фейгиным, тоже жителем Зюзино, которому в 1942 году было 12 лет, и он был разведчиком в партизанском соединении "Тринадцать" под командованием Сергея Владимировича Гришина.
Гришин создал сначала подпольную группу, которая потом превратилась в отряд и партизанское соединение. Мы добились того, чтобы зюзинской школе № 538 (там учились многие мои друзья) присвоили имя С.В.Гришина и сделали памятную доску.
Мне запомнилось, как М.Л.Фейгин рассказывал, что в особо критические моменты боя они всегда смотрели на своего командира и видели, что он смеется. И передавали друг другу: "Командир смеется!" Это значило, что все будет хорошо. Михаилу Львовичу тоже не дали квартиру.
Ну, вот, собиралась написать что—то позитивно—патриотическое, но нахлынули воспоминания... А тружеников тыла у нас совсем забывают... Подарки и чаепитие мы устраивали для них сами с Советом ветеранов...
Сколько же гадостей нынешней власти нам придется исправлять.
Как я хочу, чтобы все ветераны до этого дожили.
! Орфография и стилистика автора сохранены
