Меня судят. Судят за нанесение побоев бедному, несчастному ребенку. Не спешите, однако, кидать в меня камни — прочтите мой рассказ до конца. 4 октября 2012 года, часов около пяти, мне позвонила моя жена:
—Валера, мне в садике не отдают Полину. —То есть как "не отдают"? — Ее спрятали в другой группе, и отказываются мне отдать.
— Почему?
— Требуют, чтобы ты привез Аркадия.
— Кто требует?
— Старший воспитатель и какие-то люди, назвавшиеся полицейскими. Они говорят о том, что если ты немедленно не привезешь Аркадия, они заберут у нас Полину!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
По голосу было слышно, что жена совершенно подавлена:
— Я забыла дома телефон. Они отправили меня звонить тебе, а ребенка не отдали!! Пожалуйста, привези им Аркадия!!!
Бросаю дела, беру в охапку Аркадия и несусь к садику. Подъехавши, набираю Инну:
— Мы здесь. Куда идти?
— Нас с Полиной перевели в полицейский участок. Идите туда. Добираемся пешком до участка (благо он недалеко от садика расположен). Заходим. В одном из кабинетов нахожу свою жену, свою дочь в компании аж двух полицаев. Архипов и Тарасов их фамилии. Инспекторы ОДН они.
Тарасов говорит:
— Аркадий в садике сказал воспитательнице, что Вы (то есть я) его вчера избили. После этого Архипов забирает у меня Аркадия и насильно куда-то уводит.
Ребенок плачет и не хочет уходить. Никаких документов на передачу ребенка от опекуна полицаям естественно не составляется. Другой полицай, глядя в глаза, говорит мне:
— Или ты подписываешь все, что нам надо или мы сейчас и второго ребенка заберем.
Полицай пишет текст объяснения. Читаю: " Я, Назаров В.П., избил несовершеннолетнего Аркадия вчера вечером в своей квартире". Помня угрозу полицая и понимая, что данный документ никакой юридической силы не имеет, подписываю.
Полина просится в туалет. Полицай, важно надув щеки, говорит: — Погоди, счас допишем, и пойдешь в туалет. Жену и ребенка, наконец-то отпускают.
Идем к нам в квартиру. Полицай пишет протокол осмотра места происшествия. Говорит: — Покажи на этот ковер. Показываю. Он фотографирует.
— Дай какой-нибудь свой ремень. Даю. Задаю вопрос:
— Робяты, а понятые где?
— Нам понятые не нужны. Мы потом своих впишем. Наивно думаю о том, что подобные нарушения требований УПК делают из протокола осмотра ненужную бумажку и подписываю ее. Довольные полицаи наконец-то уходят. Пытаюсь успокоить жену и ребенка. Удается это не сразу и не в этот день.
Небольшое отступление — для понимания. Инна — моя вторая жена. Живем мы вместе с 1 июля 2012 года. В тот момент у нее было 2 детей: кровная дочь Полина 4 лет и опекаемый ребенок Аркадий 6 лет.
Полина меня поначалу не приняла — была очень избалована. Какое-то время демонстративно называла меня Валерой, а не папой.
Однако все наладилось и сейчас у нас с ней полная идиллия. Аркадий же сразу начал называть меня папой, заискивающе глядеть в глаза и всячески выражать свою преданность. Через месяц, однако, преданность кончилась. Ну да об этом позже.
На следующий день идем в реабилитационный центр "Радуга" (Аркадия отвезли туда). Просим отдать ребенка (Инна его единственный законный представитель). Не отдают. Просим дать возможность пообщаться с ним. Отказывают. Лично директор центра отказывает опекуну в свидании с опекаемым!!!
Причина — полицаи не велели. При нас, не оформляя никаких документов, работники центра отдают Аркадия полицаям и те его увозят. Как оказалось на экспертизу.
11 октября против меня возбуждают дело уголовное. Следователь Архипов, очевидно полагая, что у него все в шоколаде, никуда не спешит и только 9 ноября вызывает нас на допрос. Сначала жену, после меня.
Полицай, вручавший жене повестки (один из тех, кто ее и Полину удерживал, а после похитил Аркадия) не стесняясь, заявляет:
— Предлагаю сотрудничать со следствием. Ну а если че — у вас второй ребенок есть. Вызвав на 11 часов, следователь никуда не спешит и заставляет жену ждать его более часа. После того как снисходит до общения с ней разговор начинает с:
— У вас ведь дочь малолетняя есть? Я, наверное, организую комиссию, определим в каких условиях она живет. Может быть, комиссия определит, что у нее не все в порядке. А потом я ее допрошу хорошенько. Или сотрудничайте со следствием.
Разговор в течение часа крутиться вокруг этого. Никаких других вопросов не задается. После жену отпускают, предлагая подумать и придти вечером на второй допрос. Повесток при этом не выписывают. Вечером приходим вместе (следователь вызвал меня на 17.00).
—Мне сейчас Вас допрашивать некогда. У меня сегодня праздник (10 ноября полицаи гуляют, если кто забыл). Я хочу концерт пойти посмотреть. Позже вызову. Приходим домой. Жена рассказывает мне о тех гадостях и угрозах, которые следователь ей наговорил. Принимаем решение включить 51 статью.
Жена пишет заявления об отказе от дачи показаний, идем на почту. Отправляем заказным письмом с уведомлением. Жена пишет смс следователю.
Через минуту прилетает вот это
От наглости и хамства просто обалдели и жена и даже я.
На следующий день идем на прием к заместителю руководителя Следственного управления МВД Мордовии Маштанову. К нам выходит мужчина лет пятидесяти, с елейной улыбкой.
— Что Вы, что Вы!!!! Наши следователи не могут такое сделать!!! Ну а если кто-то кое где у нас порой… Лично линчую на площади!!!
Оставляем елейному заяву. В ней рассказываем не только о хамстве следователя, но и о факте незаконного лишения свободы моей жены и дочери. Елейный при нас вызывает к себе следователя Архипова. Было это 15 ноября прошлого года. Маштанов на наше заявление не ответил до сих пор (срок рассмотрения — 30 дней) и полицаев не наказал никак. Видать времени не нашлось. Зато у него нашлось время звонить моей жене и требовать, чтобы она явилась к следователю на допрос, несмотря на то, что жена отправила заявление об отказе о даче показаний.
После этого полицаи пропали на месяц с лишним. Я, признаться, подумал, что они спустились со своих полицейских небес на нашу землю,что так на меня так прыгать не стоит. Однако я ошибался. 19 декабря, около семи часов утра, я вышел на улицу и попытался завести машину. Автомобиль не завелся (сел аккумулятор), а вот несколько личностей около меня нарисовались.
— Полицейские мы. Ты от нас скрываешься. Ты объявлен в розыск. Счас с нами поедешь.
— А обосновать?!
— Есть постановление следователя о твоем розыске. Сажусь в их машину, едем в отдел. — Ну и где ваш следователь?
— Позвонили — едет.
— Я задержан?
— Да.
— Составляйте протокол задержания.
— Не будем.
— Дайте позвонить жене. Имею право.
— Нет. Выверни карманы, покажи что есть.
— Не собираюсь. Считаете нужным — сами по ним лазьте. После этих слов полицай надевает на меня наручники.
—Дружочек, а ты понимаешь, что сразу после выхода из отдела я пойду в Прокуратуру и ты неслабо ответишь за незаконное применение спецсредств? Оба два преставителя закона меняются в лице и резко начинают что-то печатать. Приходит следователь, весь из себя важный и надменный. Ведет к себе в кабинет. Начинает допрос. Начинает вот с чего:
— Если бы я мог я бы тебя в камеру счас посадил. После этих слов я понимаю, что отхватил он от Маштанова неслабо настолько, что… и через месяц с лишним кипеть не перестало.
— Дружочек, — говорю я ему, — ты, если не в курсе сообщаю — мне адвокат положен.
Дружочек мой начинает нервничать и звонить по адвокатам. Сказать по чести, я и сам себя защитить могу. Но расслаблять полицаев не имею желания. Наконец дозванивается и приглашает. Приезжает седовласый мужичок, представляется Валерием Михайловичем. Вместе с ним знакомимся с обвинением — меня обвиняют в том, что я избил Аркадия. После знакомят с судмедэкспертизой.
Синяк размером 3х4 см, ссадина расположены на участке 18х20см. Позже обвинения будут утверждать, что я нанес ему до 9 ударов кожаным ремнем по спине. Некоторые из свидетелей обвинения заявят, что они видели на спине у истерзанного ребенка горы мяса, реки крови и гематом немеряно.
Поняли хохму? !Взрослый мужик 181 см ростом и 110 кг весом зверски бил ребенка ремнем. Правда, синяков на спине на следующий день после избиения не обнаружено — только ссадины. Запомните эту интересТную деталь. Пишу следователю ходатайство, сообщая, что к экспертизе в обязательном порядке должна быть приложена фототаблица которая " является его неотъемлемой частью".
Говоря проще — фотографий нет, с чего я должен верить, что там даже ссадины были?! При следующей встрече милейший Архипов выдает отказ в удовлетворении. Причина — раз эксперт дал подписку об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, то и соблюдать УПК и Закон об судмедэкспертизе ни к чему. Вот так! Еще одна забавная цитата из заключения
Картина маслом. Сиротка сама выходит из центра "Радуга", кладет в карман свидетельство о рождении (которое, правда, в этот момент находится у нас), в незнакомом городе находит судмедэксперта и заявляет:
— Имею желание быть обследованным! Эксперт берет свидетельство о рождении, оттопыривает чакры, включает свой мощный экстрасенсорный мозг, зрит в свидетельство, несмотря на отсутствие там фотографии, идентифицирует мальчика и отвечает:
—Да! Я вижу — это ты! Счас я тебя исследую!
Полицай, присутствующий при осмотре, видя это чудо, умиленно пускает слезу. Наверное по причине того, что была занята совершением чуда, эксперт не стала заморачиваться получением письменного разрешения у опекуна( что является обязательным).
Вернемся, однако, к следователю Архипову. Прошу следователя дать ознакомится с остальными материалами. Отказывает. Включаю 51 статью. Следователь явно не ожидал такого расклада. Начинает психовать:
— Поди и содержания статьи 51 Конституции не знаешь, а все туда же.
Цитирую статью дословно. В глазах следователя растерянность.
В кабинет заходит один из тех, кто надевал на меня наручники:
—Ты его не отпускай. Он нам сопротивление оказывал.
О как! Супермены полицейские, испугавшись моей угрозы, накатали рапорта о том, что я при задержании оказывал сопротивление. На меня составляют протокол и увозят в суд. Совершенно очевидным становится желание полицаев посадить меня в камеру и выбить нужные им показания. Меня заводят в кабинет к мировому судье.
За столом сидим молодая дама с нахмуренными бровями и явными признаками альтернативного понимания закона. Точнее сказать с признаками полного отсутствия понимания закона, но и полного же понимания собственной власти над нами — людишками. Кстати вот она http://oktyabrsky.mor.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=1&did=580 Читает материал прямо при мне. Удивляется:
— В рапортах полицаев даже дат нет! Вызывает полицаев в суд и… И дает им по листу чистой бумаги. А после объясняет, что надо написать.
Они пишут че надо, и начинается судилище. Полицаи вдохновенно врут о том, как я сопротивлялся и пытался скрыться от них на автомобиле. И именно тогда де они надели на меня наручники. Я задаю вопрос:
— Расскажите ка нам, мои законозащищающие други, как можно ехать на автомобиле с незаведенным двигателем? А как можно завести двигатель, если аккумулятор сел?! Други дуэтом начинают пускать пузыри. Дальше рассказываю судье весь расклад — никто никому не сопротивлялся, наручники надели на меня в отделе. Машина грязная — следы борьбы на ней непременно останутся.
Доказательства просты — идем, смотрим, пытаемся завести автомобиль. Если не заводится и следов нет — я прав. Если заводится и следы есть — правы полицаи. — Не не не! Я на это не согласная!!! — заявила судья. И вынесла постановление о наложении на меня штрафа. Пару месяцев назад Ирек Муртазин придумал аббревиатуру ОППГ — организованная полицайско-прокурорская группировка. Считаю ее не полной — надо туда еще букву С добавить.
Очевидным фактом является то, что автомобиль невозможно завести севшим аккумулятором. Раз так — полицаи лгали.
Однако отпустить меня Митрошкина просто так не могла. Не по понятиям это — в ОППСГ не поняли бы. Но и арестовать побоялась. Потому штраф. После было еще несколько встреч со следователем. Следствие начатое 11 октября 2012 года завершилось аж 30 января 2013 года. Уже сам этот факт давал мне повод думать, что у полицаев с доказательствами все очень печально. Так оно и было.
У многих может возникнуть вопрос — а почему не стал бить в колокола раньше? Ответ таков — я хочу попытаться привлечь к ответственности полицаев незаконно лишивших моих жену и дочь свободы. Для этого нужны доказательства. Доказательства можно было получить только в ходе судебного следствия. Написав раньше я мог предупредить полицаев. Они могли подготовиться и дать в суде не те показания. А сейчас у меня есть очень даже те показания свидетелей. Но об этом позже.
Продолжение, как говорится, следует…
! Орфография и стилистика автора сохранены
