Заявления бывших членов "Солидарности" о выходе из движения, связанном с принципиальным несогласием с готовностью движения участвовать в выборах, поскольку это, дескать, легитимирует путинский режим, меня огорчили. Я не вправе советовать этого не делать, точно так же, как не вправе советовать отказаться от эмиграции тем, кто говорил: "Здесь все безнадежно или есть шанс, что наступит нормальная жизнь?" Но прежде чем я выскажу свои соображения, несколько замечаний.
Пять лет назад я стоял у истоков "Солидарности", вступил в движение в составе ОГФ, писал куски первого манифеста и внес свои пять копеек в "300 шагов к свободе". Потом наши пути тактично разошлись — из-за спора о регистрации партии, из-за превращения московской "Солидарности" в лимоновскую подтанцовку на Триумфальной. Инвалидность лишила меня возможности активно участвовать в интенсивной аппаратно-митинговой деятельности (единственный мой выход был 6 мая, но зато уж в прорыве). Все это, мне кажется, позволяет мне считать себя вправе высказаться по спору.
О российском "новом среднем классе".
В декабре 2011 года наша страна и мир увидели рождение неожиданного социологического феномена "нового среднего класса" — сообщества, не только имеющего буржуазный жизненный стандарт, но и считающего для себя очень важными ценности плюралистической демократии, понятия свободы и справедливости.
До этого был "средний класс" — приверженцы буржуазных ценностей, стабильности и порядка, добившиеся благополучия своими профессиональными навыками. Этот класс и был становым хребтом "раннего путинизма". Но кризис путинизма выявил людей, которым нужно право, а не "понятия", честное соревнование в экономике и политике, а не подковерная борьба в бюрократическо-предпринимательской номенклатуре. Это в принципе соответствует феномену западного "нового среднего класса", проявившемуся после мая 1968 года уже не как просто мелкобуржуазное большинство, ценящее одновременно многопартийную демократию и социальную стабильность, но как люди, разделяющие социальную ответственность, гуманистические и экологические ценности и добившиеся своего благополучия своим высоким образовательным и профессиональным уровнем.
О легитимности власти. В классической социологии "после Вебера" разбираются три формы легитимности: традиционная (помазанный монарх, церковный иерарх, родовая аристократия), рационально-логическая, или конституционная (власть, сформированная разумными людьми демократическим путем) и харизматическая, или революционная (власть, признаваемая как власть лидера и его сподвижников, которых люди считают своими союзниками).
Я полагаю, что необходимо выделить четвертую форму легитимности — оккупационную,
когда власть воспринимается как чужая и в принципе незаконная, но она признается как неизбежность и, главное, как арбитр в споре подданных между собой. В этом смысле путинизм легитимирован даже своими радикальными оппонентами. Поэтому участие или неучастие в выборах никак не меняет легитимности режима. Ситуацию могло бы изменить противопоставление оккупационной легитимации режима харизматической легитимности организованной оппозиции, как это было в позапрошлом году в Ливии, сейчас в Сирии, или, например, как это было осенью 1991 года при образовании дудаевского Конгресса чеченского народа. Заявки на такой процесс в нашей стране были при создании Национальной ассамблеи РФ 5 лет назад и при выборах в КС оппозиции полгода назад. Но в обоих случаях не было необходимой критической массы поддержки. Поэтому получается просто символическое отторжение государства, точно так же, как его отвергало фундаменталистское православное движение, названное шутливо "джихад ИНН", отказываясь от получения новых паспортов и получения ИНН, то есть документов, в которых человек обозначается номером.
Своим решением "Солидарность" подчеркнула, что она не является революционной организацией.
Тогда политическая честность требует прямо заявить, что причиной ухода является именно это. Но на самом деле любые символические жесты также ничего не значат. В случае подъема действительно массового протестного движения никто не удержит тех "солидарновцев", которым это позволит их темперамент, от участия в нем. Кадеты в период с 1908 по 1916 год старательно подчеркивали, что они не революционная партия, но сыграли ключевую роль на первом этапе Февральской революции.
В движении "Солидарность", которое готовилось в качестве объединительной платформы будущей, уже зреющей оппозиции в лице "нового среднего класса", есть достаточно людей, которые чувствуют в себе призвание публичных политиков, в первую очередь политиков локального масштаба, желающих стать муниципальными и региональными депутатами. Более того, прошлогодний демократический подъем дал некоторым из них уникальную возможность прорваться в местную власть, которая десять лет была неприступным бастионом партии власти и ее попутчиков из системной оппозиции.
Участие не прибавило и не убавило признанию легитимности режима населением страны.
Оно только лишний раз убедило новых депутатов в эфемерности их полномочий. Популярность Путина и Медведева и так "падает домкратом" уже два года подряд. Есть люди, которые хотят стать депутатами, как щенок хочет бегать по помойке в поисках жирной косточки. Удержать нельзя. Потом щенок съест тухлятину и проблюется.
В сентябре 2014 года пройдут выборы в Мосгордуму. Все желающие легально, при Путине и Собянине, при висящих на ногах попутчиках партии власти пробиться в столичный региональный парламент получат свой шанс. И всего через полтора года "сбежавший щенок сконфуженно вернется, отперхиваясь от дряни". Дальше два варианта. Режим рухнет раньше — никаких моральных преград для участия в выборах не будет. Режим рухнет позже, и к свободным выборам будут молодые политики, уже прошедшие через горнило предвыборной кампании. "Война — муйня, главное — маневры". Птенцы встают на крыло. Учатся говорить с людьми, набирать команду, не слушаться политтехнологов, писать листовки… Проклинать их за это — бессмысленная жестокость. Время вылечит.
В организации, достаточно целостной и последовательной с идейной точки зрения (тому порукой расставание с группой Владимира Милова), важнее оставаться в рамках более радикального крыла и постепенно сдвигать мнение в свою сторону, нежели создавать очередную микропартию.
Поэтому выход в данном случае полагаю неправильным, если только готовность "Солидарности" участвовать в выборах не является прикрытием каких-то иных процессов в организации. Существование более радикального, но дружественного "Парнасу" движения рядом с партией — это очень выгодная схема, симметричная схеме "ЕдРо" — ОНФ.
О диалектике радикализма и умеренности. Когда я читал публицистику Троцкого 1904–1917 годов, меня поражала не только точность и ясность, но и реалистичность политического анализа фигур. Либералы действительно изо всех сил старались "кинуть и развести" радикальные движения, умеренные социалисты действительно были напыщенными пустозвонами, падкими на самую дешевую "патриотическую покупку". Но придя к власти, перейдя от публицистической жестокости к реальным политическим действиям, Троцкий воздвиг пирамиды черепов.
Когда четверть века тому назад я читал публицистику оппонентов Ленина — Потресова и Плеханова, их статьи вековой давности, меня поразила их дальновидность. Плеханов в одном принципе "демократического централизма" увидел признаки тоталитаризма. Тогда такого термина не было, и он писал, что результатом гипотетической победы Ленина будет новая "перуванская" (то есть перуанская, инкская) империя. Потресов предвидел, что итогом большевизма будет новая деспотия "олигархической клики" (понятие номенклатура еще не появилась).
Но и Потресов, и Плеханов рьяно защищали мировую войну, у них не возникало вопросов о целесообразности ее продолжения, о необходимости новых и новых гигантских жертв, они завуалировали вопрос об огромных военных прибылях, не видели зреющего антидемократического заговора, вылившегося в корниловское выступление. Так что умеренность, которая в публицистике давала мудрое предвидение опасностей радикализма, в реальной политике обрекала на невиданную слепоту.
