Ровно год назад, 21 февраля 2012 г., участницы группы Pussy Riot совершили действие, которое, хотя и с разной оценкой, надолго останется в памяти современной российский истории.
Панк-молебен в Храме Христа Спасителя, ставший известным на весь мир, привел к аресту и суду над Надеждой Толоконниковой, Марией Алехиной и Екатериной Самуцевич, трех странных девушек, поступок которых большинство россиян или отвергло, или просто не поняло.
Сначала не понял его и я, но, как и многие либералы, считал кампанию травли, развернутую властями и путинистами против них, — издевательством и беззаконием. Через какое-то время, вчитавшись в письма девушек, отосланные из СИЗО, вглядевшись в их лица, и вслушавшись в их речи перед "чудищем облым, озорным, огромным, стозевным и лаяй", которое представляет собой оксюморонное "российское правосудие" (да и вся путинская система) я осознал: панк-молебен — это крик души, крик отчаянья от того, что делает с Россией нынешняя власть.
А сами девушки — вспышка света на фоне мрака, в которой Путин и его опричники топят мою Родину, краткое пробуждение от кошмарного сна, в котором вот уже столько лет чахнет мой народ.
В европейской истории судебный процесс нередко знаменовал собой начало нового — как правило, репрессивного — периода. Так, в 1933 г. Лейпцигский процесс о поджоге рейхстага стал юридическим символом окончательного захвата власти нацистами. Суд над Бродским (1964) обозначил начало конца хрущевской оттепели, а процесс Синявского и Даниэля (1965-1966) — окончательный отказ от нее и переход к этапу брежневской реакции и застоя.
Суд же над Pussy Riot стал символом начала политических репрессий в 13-летней истории путинизма. Его можно рассматривать как точку невозврата для нынешней российской власти, как гудок истории, возвестивший вступление в стадию авторитаризма, к которому путинский режим последовательно двигался последнее время.
За год после панк-молебна страна изменилась. Арест девушек словно стал сигналом репрессивной машине: "Будем мордовать, будем гнобить несогласных", — возопила она. Заурчав от предвкушения расправы, Прокуратура, Следственный Комитет, ФСБ начали всероссийскую охоту за ведьмами. Фабриковались и продолжают фабриковаться уголовные дела против противников режима.
В тюрьме, в ожидании суда находятся участники Болотного дела. По крайней мере, один из его фигурантов, Александр Долматов, уже доведен до смерти.
Теперь, как только у оппозиции появляется лидер, как только власть сталкивается с достойным соперником, она кидает на него всю мощь своей репрессивной машины, лишая возможности функционировать. Гудков, Удальцов, Развозжаев, Навальный …. Список пополняется каждую неделю.
Параллельно с жандармскими гонениями Дума развернула кампанию законодательного терроризма против собственных граждан. С садистским наслаждением и стахановской продуктивностью депутаты без устали и простоев принимают безумные законы, превращающие российскую жизнь в оруэлловскую антиутопию, а россиян — в стадо.
И на все это одобрительно взирает церковь, имитирующая Христианство. Клирики и клерикалы довольно потирают жирные ручонки: ведь стадо — это хорошо; чем больше оно и глупее, тем сильнее нуждается в пастыре, в пастухе-предстоятеле с освященным кнутом.
Дело Pussy Riot напоминает процесс Бейлиса — и по резонансности, и по религиозным импликациям, и по эффекту поляризации, который они произвели в обществе, расколов его на непримиримые лагеря. В 1913 г. Россия выдержала испытание временем, и с оправданием Бейлиса демократические ценности восторжествовали (хотя и не надолго). Через 99 лет вердикт Хамсуда и масштабная поддержка этого вердикта показали, что страна оказалась в омуте реакции, антилиберализма и религиозной нетерпимости.
Спасибо Наде, Марии и Катерине: они помогли нам увидеть, что случилось с нашей страной. Спасибо, что они нашли в себе смелость указать на наш позор, на то, как низко мы пали, позволив ворам, мерзавцам, лгунам и ханжам издеваться над нами.
! Орфография и стилистика автора сохранены
