Этот СИЗО находится на отшибе, близ Капотни, наблюдатели там бывают редко. В последний раз, если судить по журналу посещений, были в апреле прошлого года. Но ничего, моя ловкая машинка без проблем нас туда донесла.
В этом СИЗО не сидят резонансные заключенные, он не вызывает интереса у СМИ. Там сидят жители проблемного, южного округа столицы, а еще огромное количество ее, столицы, гостей из стран Центральной Азии.
Всего 590 человек при лимите в 565. Некоторые заключенные спят на раскладушках. Раскладушки заносят только на ночь. Днем у таких заключенных кровати нет. Тем не менее, в одну из камер нас проводят к фигуранту незабвенного макового дела Шилову Роману Сергеевичу.
Если кто помнит, это дело о большом поезде с маком, который пропустили через таможню из какой-то страны, а затем ФСКН решил, что мак содержит опиаты и доложил Путину, что задержано 42 тонны наркотиков, и взялся за бакалейщиков.
По этому делу еще брали под стражу научного сотрудника Ольгу Зеленину, старшего Шилова — Сергея Яковлевича и еще всяческих распространителей булочек. Ну вот всех выпустили на подписку, а младший Шилов, менеджер бакалейной компании, сидит в седьмом СИЗО уже семь месяцев.
Следственных действий с ним не совершается, осуществляется экспертиза пресловутого мака, килограмма за килограммом. Сам Шилов (он, кстати, гражданин Австралии, приехал в Россию по просьбе отца помочь с бизнесом) думает, что сидеть ему еще года полтора, не меньше. Раньше экспертиза не закончится.
У него огромный букет статей: и наркотики, и их хищение и вымогательство, и контрабанда наркотиков, и участие в организованной преступной группе. Еще Шилов думает, что его держат в СИЗО в качестве заложника ФСКН. Как ему помочь — я не знаю.
Читает книги, их у него полно, но хотел бы, чтоб из библиотеки почаще приходили. А камера, говорит, дружная... Замначальника СИЗО ведет нас на карцерную комиссию.
Недавно мы были на такой в другом СИЗО, но там комиссия была представительная, а тут он практически единолично решает вопросы о наложении взысканий.
Разговаривает он с провинившимися примерно как я со своими детьми, когда они накосячат. Ты зачем сотруднице нахамил? Тем более — девушке? Ты с сестрой, мамой ведь так себя не ведешь? Наркоман? Украл, чтоб наркотики купить? Почти... Что — почти? Я всё знаю. У тебя два варианта — загнуть пальцы и вообще из карцера не вылазить. Но тогда по УДО ты не уйдешь. А это твой второй вариант. Хорошо, пиши: обязуюсь режим не нарушать, прошу строго не наказывать. Что ты первым делом должен теперь сделать? Не знаешь? Стыдно. Первым делом ты должен извиниться! Хорошо, обойдемся выговором, в карцер ты не едешь. Но сотрудницу я спрошу. Всё, свободен.
Следующий. Не убирал руки за спину, нецензурно выражался в адрес сотрудников. Ты с Бутырки к нам заехал, вот с этими самыми рамсами. Я тебе для начала даю семь суток карцера, дальше буду разбираться с тобой по-другому... Следующий. Таджик. Разбой. Ночью осуществлял межкамерную связь. Сколько ты в Москве? Ага, год и три месяца. На стройке сначала работал. В общем, приехал в чужую страну, работать, — а начал грабить русских женщин. Молодец... Пиши вот здесь. Таджик пишет. Что ты написал? "Обязуюсь не нарушать. Строго наказать". Впиши "не". Думаю, 12 суток тебе будет нормально. Свободен.
Идут люди с заявлениями. Кто просит чаю и сигарет, кто — не этапировать далеко. Один немолодой уже человек с пятой ходкой просит связаться с его сестрой, чтоб прислала посылку. С чаем, с сигаретами. Я говорю: давайте я позвоню. Записываю номер. Проходимся по карцерам, по камерам.
В карцерах, извиняюсь за подробности, туалет типа "очко" приделан к стене так, что в известной позе вообще нельзя поставить ногу. Как бы есть вариант сидеть на одной. Лидия Борисовна считает, что это нормально: это же карцер...
Позволяю себе с ней не согласиться: наказание провинившегося в том, чтоб он сидел один и о жизни думал, а не в том, чтоб провалиться в унитаз и ногу, например, себе сломать. Такая вот странная конструкция...
В одном карцере парень, который отказался со стенки рисунок стирать. В хате, говорит, уже нарисовано было. Свечи, звезды воровские восьмиконечные. Сотрудник говорит: такие звезды кто вором хочет стать рисует. Сначала на стенах, потом — на себе. Спрашиваю заключенного: хотите вором стать? Он: не... не хочу.
Камеры вообще довольно обшарпанные, но что тут поделаешь, это не Бутырка. На питание жалоб нет, на медицину, вроде, тоже. Одному парню только что выдрали зуб. Он доволен: больше не болит. Спортзала нет. Зато большущее футбольное поле на территории СИЗО. Мне хотелось бы посмотреть, как заключенные играют в футбол. Из машины звоню по телефону сестре того человека, куда-то под Калугу, что ли.
Она говорит: посылку-то я пришлю, да только после 12-го, мне ж надо пенсию получить, пенсионерка я, а в воскресение и понедельник в нашей деревне почта не работает, пусть подождет, я пришлю...
! Орфография и стилистика автора сохранены
