Тед Качинский "Индустриальное общество и его будущее", 2012
У этой книжки нет ни издательства, ни выходных данных. Ничего. Анонимно изданная тетрадка в радикальной черной обложке. Теперь мы по крайней мере знаем имя автора, а ведь оригинал этого текста был опубликован журналом "Хастлер", когда его имя было тайной, все знали его как "Унабомбера", и он был самым разыскиваемым преступником США.
Лично для меня главным сюрпризом по прочтении этого короткого трактата стало то, что рецензию эту я захотел посвятить самому тексту в большей степени, чем личности автора. Оказалось, что он и в самом деле достаточно интересный мыслитель. Правда, довольно ограниченный. Не в значении "недалекий", а в смысле сосредоточенный на небольшом наборе тезисов и их развитии. Он не разбрасывается. Это не "энциклопедия всего". В манифесте Унабомбера содержится не так уж много мыслей, но все, что есть, любопытны и представляют собой его пусть скромный, но реальный вклад в гуманитарную сферу.
Главное понятие, привнесенное Теодором Качинским в огромный корпус теорий о человеке и обществе, — "процесс власти". Вот как определяет его сам автор: "Мы подразделяем человеческие потребности на три группы: первая — те, которые могут быть удовлетворены посредством минимального усилия; вторая — которые могут быть удовлетворены лишь посредством значительного усилия; третья — которые не могут быть удовлетворены в должной мере, какое бы усилие ни прилагалось. Процесс власти — это процесс удовлетворения потребностей второй группы".
Вуаля! Все гениальное просто, потому что точно. И нет необходимости разводить какие-то развесистые антимонии, подобно экзистенциалистам, которых Качинский упрекает за словоблудие и суемудрие, только запутывающее эту в сущности очень простую схему.
Если каждый из нас обратится к своему повседневному жизненному опыту, то сможет найти множество подтверждений правоты мистера Унабомбера.
Не блага как таковые, а достижение результата, для которого пришлось прилагать усилия, бороться и победить, — вот, что дает нам настоящее удовлетворение. С точки зрения Теодора Качинского, нарушение этого процесса власти, лишения масс людей возможности получать удовлетворение от него и, главное, лишение их тем самым свободы — это и есть ключевой порок и дефект современного общества, которое автор называет индустриальным.
Исходя из этого стартового построения, нетрудно заметить, что столь ценный, с точки зрения Качинского, процесс власти пребывает между Сциллой "слишком легко" и Харибдой "непосильно". Если цель достигается без труда, она не удовлетворяет процесс власти, и если она не достигается тоже.
Отсюда вытекает радикальная критика Унабомбером технологизированного общества и технологии как таковой. Она "крадет" у человека процесс власти, помещая слишком многие потребности либо в первую, либо в третью группы.
Для сублимации, компенсации утраченной власти современный мир предлагает человеку огромное меню того, что автор называет "суррогатной деятельностью" (и мы не уверены, стоит ли вообще здесь отдельно растолковывать это понятие, ведь понятно же).
Качинский ни в коем разе не коспиролог, в своих выкладках он демонстрирует, что технология становится инструментом порабощения вне зависимости от чьей-либо воли, в том числе воли своих операторов, у нее своя логика, поистине железная. Во что превращается свобода, если само выживание современного человека зависит от множества факторов, решений, людей и организаций, которые, как правило, от него никак не зависят, а и зависели бы, то что бы он смог сделать?
Коммунальные службы, электричество, водопровод, общественный и частный транспорт (правила движения, пробки, постоянная взаимозависимость от других водителей и общей ситуации на дороге, тебе не подвластной), технологический производственный процесс, системы массового образования, массового стандартизированного здравоохранения — да все вообще, начиная с элементарной унификации посредством единого алфавита. Разве человек может тут что-то изменить?
Предвидя возможные контраргументы, Качинский отвечает на них (орфографию, точнее набор ключевых слов заглавными буквами, я сохраняю): "Действительно, первобытный человек беспомощен против некоторых вещей, которые угрожают ему, например против болезней... Но то, что угрожает современному индивидууму, обычно СОЗДАНО РУКАМИ ЧЕЛОВЕКА. Эти угрозы не случайны, но навязаны ему другими людьми, на чьи решения он, как отдельная личность, не способен повлиять".
Думается, автор здесь не случайно использует Caps Lock, пытаясь давлением компенсировать уязвимость своей позиции, которая двойственна.
С одной стороны, он критикует технологизированное общество за страдания, которые оно причиняет человеку. С другой — он прямо пишет, что даже если бы "система" доставляла человеку сплошные наслаждения и никаких неприятностей, то он все равно восстал бы против нее во имя свободы.
"Кто-нибудь скажет: "Общество должно дать людям возможность пройти через процесс власти". Но в таком случае ценность предоставляемой возможности нейтрализуется уже тем фактом, что ее предоставляет общество... До тех пор пока система дает им возможности, она будет держать их на поводке", — пишет Унабомбер.
То есть тут мы имеем дело с идеалистом чистой воды. Там, где критика общества с позиций сочувствия к страдающим от его недостатков людям имеет под собой почву и выгодна (не в смысле корысти, но в смысле аргументации своих идей) ему, он ею охотно пользуется. Но если таковой почвы нет, он отбрасывает всякое сострадание, и во имя революции сам готов обречь людей на какие угодно тяжкие лишения, коль это потребуется.
Освободительный пафос автора этого манифеста — вещь по духу своему, конечно, очень американская. Такая характерная неприязнь к отчужденным крупным бюрократическим (и в случае с Качинским — технологическим) структурам, желание самому полностью контролировать свою жизнь, боевой индивидуализм, вера в свои силы, стремление "добиваться своего", сам идеал свободы наконец.
Даже если бы не инвективы по адресу "леваков", критике которых он ни к селу, ни к городу посвятил отдельный раздел (чем-то они ему явно насолили), то все равно отчетливо было бы видно, что Теодора Качинского ну никак не назовешь левым. Нет, он не расист и не сторонник любой другой теории неравенства. Анархист, да, но анархо-индивидуалист, по духу близкий на самом деле к американской линии либертарианства и при этом никак не гуманист.
Его волнует не "счастье трудящихся" или "права меньшинств", а свобода всех.
Трудно сказать, парадоксальным или, наоборот, абсолютно логичным и закономерным представляется то, что проповедник луддизма и одичания (да, он ставил целью разрушение всей технологической сферы вообще) был вундеркиндом, доктором математических наук и старшим преподавателем университета Беркли в 25 лет(!).
Его манифест — это достаточно рядовая развернутая прокламация радикала, подобных сочинений пруд пруди. Чего стоят только эти столь любимые интеллектуальными экстремистами самых разных мастей комплименты по адресу первобытного человека и дикой, доцивилизованной жизни, которые можно обнаружить в писаниях многих и многих "критических мыслителей". Его проект революции представляется крайне нереалистичным — за всю историю антипрогрессизм (если иметь в виду противостояние чисто техническому прогрессу, не социальному) еще никогда не добивался даже ограниченного успеха. Наиболее безумным и одновременно безуспешным походом против города и индустрии стало движение красных кхмеров Пол Пота.
Так что этот "процесс власти" — единственное по большому счету открытие, которое дал гуманитарному знанию сугубый "технарь" и террорист Теодор Качинский. Он один из самых важных заключенных Америки, проходящий в массовом сознании по той же номинации, что и Чарльз Мэнсон или, к примеру, еще один экстремист Дэвид Лэйн. При том что по меркам американских serial killers душегуб он не Бог весть какой кровавый — трое убитых и 23 раненых человека за 17 лет "карьеры" бомбиста. Очевидно,
его боялись не из-за "поражающей мощи", а по причине непредсказуемости действий преступника, рассылавшего смертоносные послания по почте.
Своего он добился: за счет массового страха привлек к себе внимание и "заставил себя выслушать" ("Манифест" в "Хастлере"). Но его звездный час стал одновременно его концом — родной брат узнал в тексте стиль Теда и "сдал" его властям.
Апологеты порядка, против которого так последовательно выступал Унабомбер, должны быть в восторге от гражданской сознательности родственника. И тем не менее, как следует из этого небольшого анонимного издания, ему все-таки было что сказать.
Книга "Индустриальное общество и его будущее" предоставлено редакции магазином "Фаланстер"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
