Максим Солопов и Алексей Гаскаров, обвиняемые в нападении на администрацию Химок, провели в СИЗО три месяца. Акции с требованием их освобождения прошли в Сиэтле, Нью-Йорке, Берлине, Копенгагене, Лондоне, Цюрихе, Киеве, Салониках и других городах. 18 октября Химкинский суд отпустил под подписку о невыезде Солопова, а 22 октября — Гаскарова. В интервью Каспаров.Ru "химкинские заложники" рассказали, почему в России опасны радикальные протесты.
— Так что же произошло в Химках 28 июля?
А. Гаскаров: Мое мнение, что это была акция народного возмездия, которая, возможно, вышла за рамки дозволенного, за некую черту, которую не нужно было переступать. А так в целом... на протяжении многих лет Химки были известны как город, где избивают журналистов, полностью плюют на мнение местного населения. И вот ближе к лету они наняли каких-то людей в масках, с травматическим оружием разгонять экологов. За что боролись, на то и напоролись. Видимо, они не ожидали, что у нас еще есть какая-то активная часть общества, которая может не только в суды ходить и подписи собирать, но и собраться вот так и выражать свое мнение таким образом.
— Активная часть общества — это анархисты и антифашисты?
М. Солопов: Анархистов там были единицы. Да и людей, которые идентифицируют себя как антифашисты, тоже было меньшинство. Для молодежи, которая там собралась, мне кажется, противостояние нацистам — дело второстепенное. Ее можно квалифицировать как молодежь левых взглядов. Было много молодежи и аполитичной, но с некоторыми социальными убеждениями, что ли. Я бы не рискнул объединять этих людей одной идеологией, под один флаг. Это не какая-то идеологическая или организационная структура. Люди, которые были на акциях в Химках, — это молодежь, которая впоследствии в кого-то превратится, но пока она лишь начинает заявлять о себе. Я все-таки против характеристики "анархисты-антифашисты".
— Вы оба находились в день акции у администрации Химок?
А. Гаскаров: Да. Я там был в качестве корреспондента института "Коллективное действие". Я отмечу, что свое участие в антифашистском движении я не отрицаю, но в Химкинской акции участия не принимал. У меня не было уверенности, что там вообще что-то можно сделать. В милиции мне дали понять, что когда 19 января активисты кидают снежками в ответ на незаконный запрет шествия — это терпимо, когда прокремлевскому движению "Россия молодая" громят офис из-за того, что они оскорбили погибшего друга, — это понятно, но закидать администрацию Химок, орган государственной власти, — это перебор.
М. Солопов: Меня вообще хотели обвинить в организации нападения, несмотря на то, что я поехал на концерт из Тульской области. Люди, которые собирались поехать в Химки на концерт, предполагали, что это грозит столкновениями с фашистами. Они были готовы защищать себя.
А. Гаскаров: Многие спрашивают: почему активисты были в масках и с оружием? Это очевидно. Ведь по вырубке тоже гуляли люди с травматическим оружием и в масках.
М. Солопов: Мне кажется, что это были спонтанные действия толпы. Ответственность за ситуацию с лесом просто переложили на ближайших чиновников, в зоне досягаемости толпы. Кроме того, лагерь экологов был разгромлен ОМОНом, и там находилось огромное количество милиции, только это отвратило людей от поездки в лес. Они выместили накопленный негатив, пройдя шествием по Химкам. А административное здание просто попало под раздачу.
— Вы читали интервью с организатором акции в "Коммерсанте"?
А. Гаскаров: В общем-то тот парень все правильно сказал.
— Звучали предположения, что нападение на администрацию — это "происки западных спецслужб".
М. Солопов: Можно я отвечу? Происки западных спецслужб — это строительство платной трассы Москва — Санкт-Петербург. Это неолиберальный проект в духе неолиберальных преобразований. И даже строитель-подрядчик — священник евангелистской церкви. Все силы зла собрались: Европейский банк реконструкции и развития, французская ТНК. Они хотят колонизировать Россию. И превратить ее в сырьевой придаток окончательно. Для меня общество США и Западной Европы не то что не идеал, это тупиковая ветвь развития. Общество потребления, созданное на Западе, отупляющая массовая культура. Я с симпатией отношусь к левым общественным организациям в Европе, но это люди, которые находятся в конфронтации с господствующей системой неолиберализма. Эти силы очень далеки от западных спецслужб, поскольку находятся в остром противоречии с американской политикой.
— Расскажите о вашем задержании.
М. Солопов: Меня позвали на беседу в ГУВД по Московской области на Охотный ряд. Я в общем-то всегда был готов к конструктивному диалогу с милицией, мой телефон у них был после ранее организованных мною массовых мероприятий. В ГУВД я узнал, что с Алексеем тоже беседуют. Потом мне предложили поехать дать показания в Химки. Сказали, что в моих интересах. Показания затянулись.
А. Гаскаров: Мне позвонили после выхода моей статьи на сайте ИКД, спросили, был ли я в Химках. Попросили дать объяснения. Я спокойно шел на встречу с ними, ведь было множество свидетелей и фотографий, на которых было видно, что я не принимал участия в мероприятии. Если бы я реально это делал, я бы, скорее всего, не пошел на встречу. Мне это казалось какой-то нелепостью. В Жуковском я встретился с сотрудниками Центра "Э". Потом меня отвезли в ГУВД по МО. Даже после нескольких дней, проведенных под арестом, я думал, что это издержки следствия и что как только они разберутся, меня отпустят. А потом арест продлили на два месяца.
— Как вы оцениваете саму акцию?
М. Солопов: Можно было обойтись шествием, думаю. С другой стороны, возможно, именно после этой акции начался конструктивный диалог. Если оппонирующая сторона не готова к диалогу и презирает чужое мнение, то это порождает подобные ситуации.
А. Гаскаров: Наша репрессивная машина только и ждет того, чтобы начать гоняться за "врагами России". Вот есть в Подмосковье Центр по борьбе с экстремизмом. Чем они там занимаются? Ваххабитов ловят? А им работать надо, зарплаты отрабатывать надо. Им нужен враг. Они заинтересованы в том, чтобы такие радикальные протесты были. Им не стоит давать повода. С другой стороны, все эти скучные митинги, пикеты, все понимают, что ими слабо на что-то повлияешь, поэтому надо искать какие-то новые формы протеста, какие-то промежуточные варианты, митинги и концерты. Вот во Франции сейчас профсоюзы сколько всего делают, и акции, как правило, ненасильственные.
М. Солопов: Важно декриминализовать протест.
— Французы тоже бутылки в окна кидают.
А. Гаскаров: Там миллион человек пикетирует НПЗ и сто иммигрантов из пригорода кидают бутылки. Просто у нас показывают только агрессию. У нас же тоже скоро пенсионная реформа, и надо выставить протестующих в дурном свете.
М. Солопов: Ну да, выставить всех погромщиками. Во Франции два миллиона человек протестует. Если в стране два миллиона погромщиков, то это уже не твоя страна.
— Организаторы акций в вашу поддержку говорили, что им приходится действовать очень осторожно, потому что, если властям не понравятся какие-то акции, отыграются на вас. Именно поэтому вас называют "химкинскими заложниками".
А. Гаскаров: Как я уже говорил, акцию в Химках мы эмоционально принимаем, но считаем ее ошибкой, поэтому глупо было бы бороться за наше освобождение, нарушая закон. Это лило бы воду на мельницу следствия. То, что это повредит нам, тоже как-то из области фантастики. Мы могли вены себе вскрыть, если бы нас начали прессовать. И для милиции это бы вышло боком.
— Очень много антифашистов после вашего ареста уехали из Москвы, испугавших возможного ареста, многие не вернулись до сих пор, включая тех, кого не было в Химках.
А. Гаскаров: То, что все разъехались, очевидно. Если задержали меня, корреспондента, который не участвовал в акции, то что говорить о тех, кто нес баннер например? Надо понимать, как действует наша правоохранительная система: был бы человек, а статья найдется.
М. Солопов: Да, многие испугались, но при этом митинг на Пушкинской площади собрал пять тысяч человек.
— Для большинства людей вы теперь лица так называемого движения антифашистов, или, как следователь сказал на суде, НМО "Антифа". Вы не считаете, что вам теперь угрожает опасность? Ведь на судах называли место вашей прописки.
А. Гаскаров: У нас 13 человек из антифашистской среды убиты, а мой адрес давно известен. Но даже в консервативной среде к нам неоднозначное отношение. В том же Калининграде нас поддержали. Мы же никого не призываем убить нацистов. У нас бывает соперничество, острое. Но их движение сейчас разгромлено.
М. Солопов: На меня было оформлено травматическое оружие, которое, кстати, мне поначалу вменяли в вину. Моя жизнь неоднократно подвергалась опасности, были и столкновения, и нападения на меня. Сами милиционеры предупреждали меня о возможных покушениях. Я принимаю меры. Либо ты сам можешь защитить себя, либо никто этого не сделает.
— Кого вообще можно назвать антифашистами?
А. Гаскаров: За термином "антифа" стоят не только те люди, которые дерутся с нацистами. К той же Химкинской администрации пришли люди не потому, что нацисты напали на экологов, а потому, что людей реально волнует это. Антифашистская — это в первую очередь левая и анархистская среда со стремлением создавать сетевые структуры, вырабатывать конструктивную позицию, а не что-нибудь там поджечь-взорвать.
М. Солопов: Людей, которые могли бы сказать, что они "антифа", мало. А люди, которые вступают в те же противостояния с неонаци, они не идентифицируют себя как антифа давно. Я надеюсь, что это станет переходной точкой, когда пропадет это понятие "антифа". Меня нацисты считают лидером антифа. Меня менты считают главным антифа, несмотря на то, что я себя даже так не определяю. Дело в том, что я действительно придерживаюсь левых взглядов, значит против неонацистов, само собой. Надеюсь, что у нас появится некое левое сообщество, конструктивная левая среда, которая на наших глазах формируется.
— А зачем она нужна, эта среда?
М. Солопов: Вот взять, например, нашу либеральную оппозицию. Это все люди из прошлого, из 90-х. Они удобно вписываются в ту структуру общества, которая существует. У них протест ради протеста, вопли, визги постоянные. "Банду Путина под суд", — кричат. Хотят "борьбы с кровавым режимом". Это позволяет некоторым людям чувствовать свою причастность к борьбе за справедливость. Несмотря на личную симпатию и уважение к отдельным правозащитникам, мне либеральные идеи чужды, я сторонник формирования левой среды, которая будет заниматься отстаиванием конкретных социальных прав и проблем. Вот зачем нужно отстаивать митинги 31-го числа за абстрактную свободу собраний?
А. Гаскаров: Я считаю, что нужно.
М. Солопов: Вот Алексей считает, что нужно бороться за право на собрания. Я ничего против не имею, но зачем биться постоянно лбом о стену? Я за то, чтобы отстаивать конкретные социальные интересы.
А. Гаскаров: Тут вкралось противоречие. Нам власти не дают протестовать. А протест, который пытаются задавить, всегда переходит в беспорядки. Суть в том, что власть зажимает возможность обсудить какие-то социальные проблемы. Ты хочешь высказаться, а тебе не дают. Вот ты и идешь на Триумфальную бороться за свободу собраний. У меня нет иллюзий насчет либеральной оппозиции, но я уверен, что при либерализации было бы больше возможностей, чем сейчас.
М. Солопов: У нас либеральный вполне режим, кстати. Он вписывается в рамки неолиберализма. Саркози, Меркель (а это люди, которые олицетворяют неолиберализм) — они друзья нашего правительства вполне. Наша страна постепенно превращается в сырьевой придаток западно-европейской метрополии. Если мы посмотрим на опыт стран Латинской Америки, то увидим, что США поддерживали Пиночета в Чили. Многие наши оппозиционные либералы такие вещи вполне себе одобряют. Они этого общества и хотели в 90-е годы. Все реформы, которые были запланированы в нашей стране в те годы, также и осуществляются, только намного спокойнее. Поэтому я и хочу, чтобы левая среда помогла людям этому противостоять.
— Четвертого ноября прошлого года вы организовали митинг "Русские против фашизма". Теперь вы под подпиской. Насколько это повлияет на вашу гражданскую активность?
А. Гаскаров: Пока мы находимся под следствием, очевидно, что наши телодвижения могут быть восприняты против нас же.
М. Солопов: Я думаю, что нам стоит воздержаться от всяких массовых мероприятий, учитывая наше положение.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
