– С победой тебя, Юрьмихалыч!
– Да ладно, – машет он рукой.
Помолчал минуту, поерзал на стуле, а потом затянул: электричество, отключения, Чубайс...
Я на него взглянул строго:
– Давай, Юрий Михалыч, без экивоков. С чем пожаловал? Не на Чубайса же в три часа ночи жаловаться пришел.
– Понимаешь, Питириша, победили-то мы победили, а на душе у меня так гадко, так муторно.
Пригляделся я – и впрямь не весел мэр. Нет на лице радости, победного куража не чувствуется. Привычный румянец на щеках отсутствует.
– Я же по "Единой России" первый номер в списке.
– Наслышан.
– А в городскую думу, как ты понимаешь, не собираюсь... Сам посуди – ну что мне там делать? "Депутат Лужков вносит поправку к проекту закона?" Вот и получается, что я своих избирателей, дорогих моих москвичей, обманул. Объегорил. Кинул, как сейчас говорят.
– Ну уж и кинул. Не преувеличивай!
– И не в первый раз! – возвысил он голос. – В 1999-м в тройке был? Был. Помнишь, может, – примаковско-лужковский блок?
– А как же! – откинулся я в кресле. – "Отечество – Вся Россия". Дали вы тогда шороха. Рейтинг 30 процентов. Рейтинг 35 процентов. 40 процентов. В Кремле все перепугались. Борис Абрамыча призвали, наиумнейшего человека, гения политических комбинаций. Это он теперь – беглый рецидивист, постоянно в розыске, а тогда... Помню, он в ЦКБ под капельницей лежит, каждые три минуты вскрикивает: "Медведь! Медведь!", а я рядом, на стуле, в белом халате, на плечи наброшенном, программу будущей партии строчу. Вместе мы этого "Медведя" придумывали, тогда еще бурого.
– Провалились мы тогда, Питириша, оглушительно, всего-то наскребли 13 процентов... Тогда все и началось! Встал я на путь лжи и обмана. Избрался – и тут же заявленьице об отказе от депутатских полномочий. А на кого бы я Москву оставил? На Кириенку, что ли?
Плеснул я ему водички (крепкие напитки он не употребляет). Отхлебнул он из стакана, передохнул минуту и рассказ свой горестный продолжил:
– В 2003-м опять по списку баллотировался, в первой тройке. Тогда уже не ОВР был – "Единая Россия". Избрался – в Госдуму работать пошел? Нет. Заявление об отказе от депутатского мандата – и хорош! И теперь то же самое. Получается, Питирим Игнатьич, что я три раза подряд своих избирателей, электорат свой любимый, в заблуждение ввел. Кинул по-черному. И оттого, Питириша, мне так тошно сейчас, прямо жить не хочется.
Вынул платочек из кармана, слезинку невзначай выступившую утер и вдруг капризно, совсем по-детски выкрикнул:
– К пчелам хочу!
Я психотерапевт старый, матерый – чувствую: если сейчас с ним не поработать – страшное может случиться. То ли Юрий Михалыч нас, москвичей, на пчел променяет, то ли в самом деле депутатом Мосгордумы заделается, то ли еще чего похуже придумает. Что делать? Как воспрепятствовать?
– Помнишь, – говорю, – Юрьмихалыч, гоголевскую птицу тройку?
– Как, – отвечает, – не помнить. "Русь, куда несешься ты..."
– Так вот, эта ваша первая тройка, в которой ты всегда и неизменно, – это не просто так, это – символ, это – как птица тройка!!
На лице его отразилась напряженная работа мысли.
– И ты в этой тройке коренник. Такой красавец из красавцев, который копытом в землю бьет, на пристяжных задорно поглядывает, пофыркивает. Огненным глазом на кучера косит, удила кусает! Чубарый конек – Платонов –у тебя справа, каурый. Этого, извини, фамилии не помню – слева. А сам ты – гнедой конь, коняга почтенный и свой долг сполняющий, – в центре. Это не я придумал, это сам Гоголь Николай Васильевич написал! Два раза ты, Юрьмихалыч, был пристяжным, а теперь – фигура номер раз! Заслуженно!
Прояснился его взгляд, потом снова поскучнел:
– Но обман-то все равно остается. Люди мне верили, а я свою... бричку куда притащил? Обратно на Тверскую, 13. К резиденции градоначальника. Стыд и срам мне!
– Никакого срама! Подумай, как у Гоголя все тонко устроено: с одной стороны, – реальная тройка, три лошадки и Селифан на облучке. А с другой – могучий образ. Метафора Руси. Вспомни: "И постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства".
Наморщил он лоб, весь внимание. Даже капельки пота выступили.
– Так и ты. Как мэр Москвы – ты реальность. Сидишь передо мной, дышишь прерывисто, на стуле ерзаешь. Вон, галстук на бок съехал. А как будущий депутат будущей Мосгордумы – ты образ. Символ наших демократических выборов! Реальность виртуальная! Это называется – дуализм бытия!
– Здорово! – восхитился он.
– Так что иди и спи спокойно.
– А муки совести?
– С сего дня, – объявляю ему веско, торжественно, чтобы прочувствовал момент, чтобы на все оставшуюся жизнь запомнил, – с сего дня совесть тебя, Михалыч, мучить больше не будет. Я сказал.
Встал он. На лице восторг и благодарность беспредельная. Ну, да я привык. Сунул ему пачку листовок:
– Выкинь там по дороге. Корзина в коридоре стоит. Тут практически один ты, с теми-этими, больше никого. Так что тебе, – шучу, – и карты в руки.
Двинулся он к двери, пачку к животу прижав, потом остановился: – Да я... никогда! Ни в 2009-м! Ни в 2013-м! Ни в жизни!
– Ладно, Юрьмихалыч, не зарекайся.
Вышел он, я снова к телевизору обратился. Вдруг слышу – будто стук копыт в коридоре. Будто милиция конная проскакала по наборному кремлевскому паркету. И ржание, тихое, приглушенное. Померещилось?
Выглянул в коридор – никого, ничего. Только подкова на полу поблескивает. Поднял на счастье. Задумался. Эх, птица тройка, куда несешься ты.
Все события и персонажи являются вымыслом. Любые совпадения случайны.
