Когда российский президент летит в США на сессию Генеральной ассамблеи ООН, ничего судьбоносного ожидать вообще-то не приходится. И ООН нынче не то поле боя великих держав, как было еще 15-20 лет назад, и Россия давно не самая главная страна на этой планете. И вообще, в Нью-Йорк лидеры государств нынче ездят, как на светский раут или, точнее, как в западный университет лекции читать, что принято среди отставных политиков и ушедших на покой общественных деятелей.
С этой точки зрения речь Путина на сессии Генассамблеи выглядела именно такой лекцией: ООН, дескать, уникальная площадка для диалога наций, и потому ее нужно адаптировать к новым реалиям, например, для того, чтобы бороться с терроризмом. Не поспоришь: надо и бороться, и адаптировать, раз уж она такая уникальная. Вот только не получается: даже о том, что такое терроризм и кто такие террористы, ООН договориться не удается, а реформирование и адаптация который год остаются лишь добрыми пожеланиями. И выступление российского президента оказалось именно таким добрым пожеланием. Впрочем, таких доброжелателей там, в Нью-Йорке хватало и без нас.
Если чем российская делегация на своем высшем уровне и отметилась, так это подписанием "Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма". Появление этого весьма громкого по названию документа очень тщательно отмечали в нашей стране, поскольку это едва ли не первая ооновская конвенция, принятая с подачи Кремля с советских времен. Дескать, какой-никакой, но вклад России в обеспечение всемирного сопротивления терроризму: с 1997 года боролись за принятие этой конвенции. За рубежом же этому документу придали куда меньше значения: конвенция неплохая, но по сути своей не очень действенная: призывает бороться против использования ядерных технологий и материалов в терактах. Но ничего похожего на ядерный терроризм в мире пока не случалось, а атомные секреты и запасы радиоактивных материалов все заинтересованные страны охраняют как зеницу ока. Потому, видимо, эта конвенция и не стала выдающимся достижением.
А вот на следующий день сессии Генассамблеи иранский президент Махмуд Ахмадинежад ошарашил мир своим разговором с турецким лидером Тайипом Эрдоганом. Как сообщило тегеранское государственное агентство ИРНА, глава Ирана заявил буквально следующее: "Исламская Республика никогда не стремилась к обладанию оружием массового поражения. При этом, учитывая потребность исламских стран в атомной энергии, мы готовы передать им ядерные технологии". Это, конечно, не распространение ядерного терроризма, но, возможно, и не слишком разумная идея: разрастание ядерного клуба, даже в области мирного атома, многие – от гринписовцев до респектабельных консерваторов – расценивают как игры с огнем.
О точной реакции турок на это неожиданное предложение не сообщается. Впрочем, не так уж это и важно, хотя Турция рассчитывает на развитие атомной энергетики. Исламские страны пока тоже большого энтузиазма не проявили. Половина из них сидит на таких нефтяных озерах, что и без АЭС обойтись не трудно, а тот же Пакистан и сам кому хочешь любые ядерные технологии в состоянии поставить, хоть электростанцию, хоть бомбу. Обращать внимание на это заявление должны были не Саудовская Аравия или Индонезия, а великие мира сего, ведущие дипломатические игры вокруг иранской атомной проблематики - от США и ЕС до России и ООН с ее МАГАТЭ.
Чем именно собирается торговать Иран, не слишком понятно. Тегеран борется за ядерные технологии уже много лет и использует для этого любые подворачивающиеся под руку возможности – от легальной скупки до шпионажа. Правда, при этом несколько лет назад иранцы все же вынуждены были купить у Москвы АЭС, достраивающуюся ныне в Бушере. Ахмадинежад в разговоре с Эрдоганом гордо заявил, что иранские ученые получили доступ к ядерному топливному циклу, и случилось это эпохальное событие не без нашей помощи.
Пока не стоит думать, что Иран немедленно начнет играть роль главного экспортера атомных технологий мусульманским странам. Для Тегерана это заявление было необходимо лишь для продолжения долгого дипломатического спора с США и Европой о том, является ли ядерная программа Ирана оружейной или мирной. А Москва, уйму сил положившая на то, чтобы сделать бизнес на атомных амбициях Исламской Республики, оказалась в сомнительной ситуации. Каким бы мирным атомом ни торговал Иран, это – хотя бы частично – и наше ноу-хау. И если Тегеран действительно способен теперь создавать технику для АЭС, то запретить Тегерану продавать его всем желающим не способны ни мы, ни Америка, ни вся ООН вместе взятая.
Путин, кстати, с Ахмадинежадом встречался как раз после того, как последний выступил со своим демаршем. Подробностей того, о чем они там говорили, не сообщалось, но, судя по всему, особого волнения у Москвы новые распространительские идеи Тегерана не вызывают. Похоже, что все заинтересованные стороны собираются продолжать дипломатический торг вокруг иранских ядерных намерений и возможностей в прежнем стиле мелкого шантажа и взаимных упреков.
